Сокровищница духовной мудрости. Седмица 1-я по Пятидесятнице

Седмица 1-я по Пятидесятнице
ПОНЕДЕЛЬНИК. ДЕНЬ СВЯТОГО ДУХА. Мф. Зач. 75. (18,10–20) О ГРЕХЕ ПРЕЗРЕНИЯ К БЛИЖНИМ И СОСТРАДАНИИ
Не гнушайся человеком, чтоб не прогневать его Творца (22,375).

Если Христос, будучи Богом, будучи причастником неизреченного Божественного существа, восприял Крест и потерпел все прочее ради нас и нашего спасения… то чего не обязаны оказать мы в отношении к тем, которые имеют одинаковую с нами природу и суть члены наши, чтобы исхитить их из пасти диавола и привести на путь добродетели? (43,517).

Насколько было бы тебе лучше самому ослабеть да других приобресть, чем, пребывая на высоте, видеть, как погибают братья? Презрением к падшим уготовляем себе великое наказание (43,194).

Не будем презирать друг друга. Это худая наука, которая научает нас презирать Бога… (42,804).

Подумай, сколько у Бога сделано ради спасения людей и не презирай ни одного человека (43,351).

Меры Божий уравниваются с нашими мерами: какими здесь меряем друг друга, такими и великий Бог воздаст людям (11,346).

Христианину должно никого не уничижать, не осуждать, никем не гнушаться и не делать различия между людьми (30,113).

Если помысл борет тебя уничижить ближнего, помысли, что Бог за это предаст тебя в руки врагов твоих – и сей помысл отступит от тебя (31,97).

Кто смеется над ближним, тот как бы клевещет на него, а клевета ненавистна Богу (22,180).

Не смейся над человеком и во всю свою жизнь не потерпишь насмешки (45,244).

Не смейся над огорченным, не радуйся жизни развращающегося, чтобы не прогневался на тебя Господь и не остаться тебе без защиты в день скорби (22,211).

Судия с одинаковой строгостью требует от нас попечения о спасении и нашем, и наших близких (32,80).

Сильному должно быть сильным не только для себя, но и для других… ибо каждый из нас ответственен за спасение ближнего (32,254).

Если же ты, считая себя сильным, презираешь немощь другого, то ты подвергаешься двойному наказанию и за то, что ты не предохранил его, и за то, что для предохранения его имел силу (32,254).

Никто не может исправить своих дел, не любя ближнего и не заботясь о его спасении (32,740).

Должно не только предостерегать от греха, но и после падения подать руку (32,743).

Когда увидишь, что кто-нибудь нуждается во врачевстве для тела или для души, не говори: почему не помог ему такой-то и такой-то? Нет, избавь страждущего от болезни и не обвиняй других в беспечности. Если бы ты нашел лежащее золото, то неужели сказал бы себе: почему такой-то не поднял его? Напротив, не поспешишь ли унести его прежде других? Так рассуждай и насчет братьев и попечение о них почитай находкою сокровища (32,748).

Какое же будет прощение нам и какое оправдание, если злой демон с таким неистовством действует против нас, а мы не окажем и малой части подобного усердия к спасению наших братьев, имея притом Бога своим Помощником (32,782).

Мы должны непрерывно и постоянно исправлять и дружески вразумлять беспечных братьев наших, хотя бы и не было никакой пользы от увещания… Не должно никогда оставлять падших, хотя бы мы наперед знали, что они не послушают нас (32,785).

Велика награда пекущимся о братиях и весьма велико наказание не заботящимся о их спасении (34,140).

Предпочитая другого, ты отдаешь честь самому себе, делаясь достойным большей чести, будем же всегда уступать первенство другим (40,357).

Тогда-то ты более всего будешь заботиться о собственной пользе, когда будешь искать ее в том, что полезно для ближнего (43,545).

12 лет авва Иоанн служил больному старцу авве Аммону, и, хотя Иоанн много трудился для старца, тот ни разу за все 12 лет не сказал ему: «Спасаешься». Когда же настало время кончины старца, и собрались к нему многие отцы, Старец взял Иоанна за руку и сказал: «Ты спасен!» и, обратившись к отцам, добавил: «Это Ангел, а не человек» (77»,67).

ВТОРНИК. Мф. Зач. Ю. (4,25;5,1–13) ЗАПОВЕДИ БЛАЖЕНСТВ
1. О НИЩЕТЕ ДУХОВНОЙ
Что значит обнищать духом; чем приобретается право стать обладателем Царствия Небесного? Из Писания дознали мы два рода богатства: одно вожделенное и другое – осужденное. Вожделевается богатство добродетелей, осуждается же вещественное и земное, потому что первое делается достоянием души, а последнее может только послужить к обольщению чувств; посему Господь запрещает собирать его, как готовимое на съедение червям и на козни подкапывающим стены (Мф. 6,19); повелевает же прилагать старание о богатстве сокровищ душевных, к которому не прикасается сила тления. Сказав же о черве и о татьбе, Господь указал на опустошителя сокровищ душевных. Посему, если нищета противополагается богатству, то, конечно, по соответствию должно признать, что нищета бывает двоякая: одна отвергаемая, а другая – ублажаемая. Посему, кто обнищал целомудрием или другим достоянием: справедливостью, или мудростью, или благоразумием, или оказывается и нищим, и нестяжателем, и убогим по другой какой многостоящей драгоценности – тот действует от нищеты и жалок по нестяжательности того, что для человека дорого. Но кто добровольно обнищал от всего представляемого порочным и не отлагает в свои тайники ни одной диавольской драгоценности, но горит духом и чрез это собирает себе в сокровище нищету худых дел, тот, по указанию Слова, – в ублажаемой нищете, плодом которой Небесное Царствие (15,364).

Не те нищие духом, кои отреклись от мира и терпят только здешнюю нищету, но те, кои оставили всякое зло и непрестанно алчут и жаждут памятования о Боге (31,84).

Возлюби нищету Христову, чтобы там обогатиться тебе Христовым блаженством (24,16).

Что славнее нищенствования духом, доставляющего человеку Царствие Небесное, коему равноценнее ничего нет и не может быть ни в настоящей, ни в будущей жизни? Но и то, что не имеет кто более томящей о себе заботы относительно земного и временного, какое, думаешь ты, приносит ему ангельское состояние и какие вечные уготовляет блага? И то опять, что презирает все временное и тленное и все почти необходимое для тела его, так что никогда не заводит споров и ссор из-за них, но всегда хранит мир и любовь в невозмущаемой тем душе своей, какого ни достойно воздаяния, каких венцов и дарований? Поистине, выше естества заповедь сия, и исполнение ее паче слова и разума, потому что Христос бывает для такового все, вместо всего того, что презирает он. Слыша Христа, не на одно голое слово обращай внимание и не смотри на малость речения, а помышляй о Слове Божества Его, превосходящего всякий ум и всякое слово, помышляй о красоте Его неизреченной, о милости безмерной, о богатстве недомысленном, какое богатство со всякою щедростью подает Он таковым, и уразумей, что Его одного достаточно для них, так как они приемлют в себе Самого Бога – Источника и Подателя всякого блага. Посему-то никто из сподобившихся возыметь Христа не вожделевает уже ничего другого, и никто, из насытившихся любовью Божию, не имеет позыва любить что-либо другое здесь, на земле (57,177).

2. О ХРИСТИАНСКОМ ПЛАЧЕ
Плач есть скорбное некое ощущение утраты того, что увеселяет; если же понят нами плач человеческий, то пусть очевидное послужит некоторым путеуказателем к незнаемому и сделается явным, что такое плач ублажаемый, за которым следует утешение. Ибо если здесь плач производится лишением благ, какие у кого есть, и никто не станет оплакивать того, что желает утратить, то надлежит узнать самое благо, что оно такое, а потом составить понятие о человеческом естестве, ибо сим достигнется и то, чтобы преуспеть в ублажаемом плаче. Например, из живущих во тьме, когда один родился в темноте, а другой привык наслаждаться внешним светом, но насильно стал заключенным, настоящее бедствие неодинаково действует на обоих. Ибо один, зная, чего лишился, тяжелым для себя почитает утрату света, а другой, совсем не знавший такой благодати, проживет беспечально, как выросший во мраке, и рассуждая, что не лишен ни одного из благ. А посему пожелание насладиться светом одного приведет ко всякому усилию и промышлению снова увидеть то, чего лишен насильно, а другой состарится, живя в темноте, потому что не знал лучшего, признавая для себя благом настоящее. Так и в рассуждении того, о чем у нас идет речь: кто возмог усмотреть истинное благо и потом уразумел нищету человеческого естества, тот, конечно, почтет душу бедствующею, оплакивая то, что настоящая жизнь не пользуется оным благом. Посему кажется мне, слово ублажает не печаль, но познание блага, по причине которого человек страждет печалью о том, что нет в жизни сего искомого (15,392).

Верный человек, добре всегда внимающий заповедям Божиим, когда творя все, что требуют заповеди Божий, помыслит о высоте их, т. е. о том непорочном житии и чистоте (какие они изображают); когда, исследуя меру свою, найдет себя крайне немощным и бессильным достигнуть оной высоты заповедей, найдет, что он крайне нищ и недостоин принять Бога или возблагодарить Его и прославить (упокоив в себе), так как не стяжал еще в собственность себе никакого блага. Но таковой, помышляя о всем этом с чувством душевным, без всякого сомнения восплачет плачем оным, который есть воистину наиблаженнейший плач, приемлющий и утешение и делающий душу кроткою… (57,34).

3. О КРОТОСТИ
Кротость есть величайшая из добродетелей, потому причислена и к блаженствам… яко тии наследят землю. Земля сия – Небесный Иерусалим – не бывает добычею состязующихся, но представлена в наследие долготерпеливым и кротким (1,249).

Укротившие свои нравы, освободившиеся от всякой страсти, в чьих душах не поселено никакого мятежа, – они называются кроткими (1,250).

Подвижник должен как можно больше быть исполнен кротости, потому что он или приобщился, или желает приобщиться Духа кротости, а приемлющий в себя сего Духа должен уже уподобиться Приемлемому (5,353).

Что достойна ублажения кротость, можно всякому видеть в страсти раздражения. Ибо, как скоро слово или дело какое, или предположение какой-либо неприятности возбудит такую болезнь, кровь в сердце закипает и душа готова подвигнуться к мщению… тогда человек от раздражения делается внезапно вепрем или псом, или барсом, или другим каким подобным зверем: у него налившиеся кровью глаза, ставшие дыбом и ощетинившиеся волосы, голос суровый, речь колкая, язык оцепеневший от страсти и не способный служить внутренним порывам, губы недвижущиеся, не выговаривающие слова, не удерживающие во рту порождаемой страстью влаги, но безобразно вместе со звуком выплевывающие эту пену, таковы и руки, таковы и ноги, таково все строение тела, каждый член соответствует страсти. Посему, если таков раздраженный, а имеющий в виду блаженство при помощи рассудка укрощает болезнь, выражает сие и спокойным взглядом, и тихим голосом, подобно некоему врачу, который своим искусством врачует беснующихся, то не скажешь ли и сам, сравнив одного с другим, что жалок и мерзок этот зверь, но достоин уважения кроткий, кого и злоба ближнего не заставила утратить свое благообразие (15,384).

Приобретайте кротость, потому что кроткий украшен всяким добрым делом. Кроткий, если и обижен, – радуется; если и скорбит, – благодарит; гневных укрощает любовью (22,16).

Кроткий, принимая на себя удары, остается тверд; во время ссоры спокоен, в подчинении веселится, не уязвляется гордынею, в уничижениях радуется, заслугами не превозносится, не кичится, со всеми живет в тишине… Кроткий не служит пронырству, не покоряется зависти, отвращается злоречия, не терпит наушничества… отвращается наушников (22,17).

Подлинно нет ничего сильнее кротости, нет ничего могущественнее. Она вводит в душу нашу постоянный мир, заставляет ее стремиться к нему как бы в пристань и, таким образом, служит для нас источником всякого успокоения (35,363).

Тогда особенно и нужно показывать кротость, когда мы имеем дело со злобными и враждебными, тогда и открывается ее сила, тогда и сияет действительность, достоинство и польза (36,370).

Кроток тот, кто может переносить нанесенные ему самому оскорбления и защищает несправедливо обижаемых и сильно восстает против обижающих (36,420).

Кротость есть признак великой силы; чтобы быть кротким, для этого нужно иметь благородную, мужественную и весьма высокую душу… (40,418).

Великое нужно старание, чтобы знать, в чем состоит кротость; старание необходимо, потому что с кротостью смешивается малодушие. Каждому должно смотреть, чтобы, предаваясь пороку, не приписывать себе добродетели (40,418)…

Кроткий – отец сирот, заступник вдов, попечитель о бедности, помощник обижаемым, всюду правдив (43,388).

Кротостью называется не то только, когда кто-нибудь переносит обиды от сильных людей, но когда уступает, будучи оскорбляемым и людьми, которые считаются нищими (43,531).

Кротость есть недвижимое устроение души, в бесчестии и в чести пребывающее одинаковым (54,88).

Душа кротких исполнена разума, а гневливый ум – сожитель тьмы и неразумия… Кротость есть утверждение терпения, дверь, или лучше сказать, – матерь любви, начало рассуждения духовного… Кротость есть подательница радости, подражание Христу, свойство ангельское, узы на бесов и щит против огорчения… Кротость – ходатаица отпущения грехов, дерзновение на молитве, вместилище Духа Святого (54,158).

Истинно кроткий только преступления заповедей Божиих не может сносить ни в каком человеке, но и при этом он плачет о преступающих сии заповеди и грешащих, и так же искренно, как бы сам грешил (58,205).

Каким образом можно стяжать кротость? Если будем постоянно размышлять о своих грехах, если будем скорбеть и плакать (39,398).

Одна особа сенаторского рода отправилась на поклонение святым местам. Прибыв в Кесарию, она пожелала проводить там жизнь в уединении и попросила епископа дать ей девицу, которая бы обучала ее иноческой жизни и страху Божию. Избрав одну девицу смиренную, епископ послал ее к ней. Спустя немного времени он спросил: «Ну, как девица?» – «Очень хорошая, но совершенно бесполезная для души моей». Тогда епископ послал ей другую, крутого нрава, которая всегда бранила свою ученицу: «У, дура богатая» и прочее. Вскоре епископ опять спросил: «Ну, как наставница?» – «Вот эта воистину приносит пользу душе моей», – ответила женщина. Таким образом она стяжала необыкновенную великую кротость (70,255).

4. ОБ АЛЧБЕ И ЖАЖДЕ ПРАВДЫ
Богодухновенное слово под какой-либо частью умеет обнимать многое. Посему и здесь, сказав, что блаженноалчущим предлагается правда, именем ее слово означает всякий вид добродетели; так что равно достоин ублажения алчущий и благоразумия, и мужества, и целомудрия или чего-либо себе другого, что только заключается в том же понятии добродетели. Ибо невозможно одному какому-либо виду добродетели, в отдельности от прочих, самому по себе быть совершенною добродетелью. В чем не усматривается чего-либо умопредставляемого как доброе, в том, по всей необходимости, имеет место противоположное ему, а целомудрию противоположно распутство; благоразумию – безумие; да и всему, что берется в лучшую сторону, без сомнения, есть нечто разумеемое противно. Посему, если в правде не усматривается вместе и все, то невозможно остальному быть добром. Никто не скажет, что правда неразумна или дерзка, или распутна, или имеет что-либо иное, усматриваемое в пороке. Если же понятие правды несоединимо со всем худым, то, конечно, сообъемлет в себе всякое добро, добро же есть все, представляемое как добродетель. Поэтому именем правды, алчущих и жаждущих которой ублажает Слово, обещая им исполнение вожделеваемого, означается здесь всякая добродетель (15,412).

Если возлюбишь путь правды, то обретешь Вечную Жизнь (22,160).

Плод правды – совершенство добродетели, из него вырастает древо жизни (43,1106).

5. О МИЛОСТИ
Милостивые весьма блаженны, потому что плод милости делается собственным достоянием милующего… разумею об оказывающем сострадательность души к чужим бедствиям. Ибо одинаково доброе дело есть то и другое: и себя самого миловать по сказанному, и сострадать о злосчастии ближнего… (15,431).

В собственном смысле милостив тот, кто оказывает благодеяние, но не разглашает о бедствиях страждущих (48,428).

Человек милостивый – врач своей души, потому что как бы сильным ветром из внутренности своей разгоняет он омрачение страстей (52,178).

Как тень следует за телом, так и милость за смиренномудрием (52,220).

Тот милостив, кто в мысли своей не отличает одного от другого, но милует всех (52,306).

Немилостивый подвижник – бесплодное дерево (52,414).

Кто такие милостивые? Те ли, которые раздают бедным деньги и кормят их? Нет, не одно это делает милостивым; надобно, чтобы при этом была милостивость сердечная. И те милостивы, которые обнищали из любви ко Христу, – нас ради обнищавшему, и не имеют что дать бедным, но, вспоминая о бедных, вдовах, сиротах и больных, нередко и видя их, снедаются жалостью о них и плачут, уподобляясь Иову, который говорит о себе: «Аз же о всяцем немощнем восплакахся» (Иов.30,25). Они, когда имеют что, с искренним радушием помогают нуждающимся, а когда не имеют, дают им всеубедительные наставления о том, что способствует спасению души, повинуясь слову того, кто сказал: «Нелестне научихся, без зависти преподаю» (Прем.7,13). Таковы истинно милостивые, ублажаемые Господом Иисусом Христом. Они такою милостивостью, как лествицею, восходят к совершенной чистоте душевной (58,205).

Как жестокий и свирепый недоступен приближающимся, так сострадательный и милостивый приходит в одно расположение с нуждающимся, для опечаленного делаясь тем, чего требует скорбный ум его, и милость… есть произвольная печаль, производимая чужими бедствиями. Если же неточно выразили мы значение сего слова, то, может быть, яснее истолкуем другим понятием: милость есть исполненное любви расположение к претерпевающим со скорбью что-либо для них обременительное (15,422).

Некоторый игумен общежительного монастыря, украшенный всеми добродетелями, непрестанно молил Господа за братию свою, чтобы не разлучаться с ними и в будущей жизни. И был ему голос, чтобы он пошел на праздник в соседний монастырь, но прежде послал братию; монахи пошли раньше настоятеля и, увидев на дороге расслабленного нищего, объяснили ему, что у них нет животного и потому не могут они взять больного. Следом шел настоятель. Увидев больного, спросил: не видел ли он монахов? Тот сказал, что монахи прошли мимо, потому что у них не было осла. Настоятель взвалил больного на себя и понес его. Тяжесть больного постепенно уменьшалась и, наконец, больной исчез совсем. И был голос игумену: «Ты молишься об учениках твоих, чтобы они сподобились Жизни Вечной, но дела у тебя одни, а у них – другие. Если хочешь, чтобы Я исполнил прошение твое – убеди их поступать так, как поступаешь ты. Я Судия Праведный и воздаю по делам» (77,417).

6. О ЧИСТОТЕ СЕРДЕЧНОЙ
Блажен, кто, просветив сердечные очи, всегда, как в зеркале, видит в себе Господа; таковой получит облегчение от страстей и от лукавых помыслов (25,528).

Достигнуть же чистоты сердца не иначе возможно, как через единого Иисуса (30,417).

Нелегкое дело приобрести чистое сердце, много нужно человеку борения и труда, чтобы чистыми иметь совесть и сердце и всецело искоренить в себе зло (30,205).

Сердце жестокое и немилостивое никогда не очистится (52,178).

В одном сердце действенны два рода жизни: жизнь света и жизнь тьмы (30,150).

Сердце подвижника представляет из себя зрелище: там лукавые духи борются с душою, а Бог и Ангелы взирают на подвиги (30,270).

Не в том беда, что мы не имеем чистого сердца, а в том, что не имея его, мы еще не приходим к тому, что может сделать его чистым… (43,526).

Мы должны сохранять сердце наше непорочным во всякой святыне, если желаем, чтобы Бог обитал в нем с веселием (31,68).

Сердце называется сокровенною клетью души, в нем бывает много беззаконий таких, которые видит только одно Недремлющее Око… (46,246).

Сердце, исполненное неприличных помышлений, всегда внушает омерзение, будучи зловоннее гниющего тела, и само только наслаждается собственною своею срамотою (45,174).

Надобно со всею осторожностью охранять сердце свое и чувства свои, потому что в этой жизни ведем мы великую брань, и враг наш неистов (22,403).

Сердце твое – святой жертвенник: может ли в тебе водворяться нечистая похотливость? В тебе священнодействует Дух Святой; должны ли иметь место в тебе грехи и благоухание заменять смрадом похоти? (25,350).

Пока сердце пребывает в добре, дотоле и Бог в нем пребывает, дотоле оно служит источником жизни, потому что от него исходит доброе. Но как скоро уклоняется от Бога и делает беззакония – становится оно источником смерти, потому что из него исходит злое. Сердце – Божия обитель, потому имеет нужду в охранении, чтобы не вошло в него злое и не удалился из него Бог (25,349).

Дивное сие, братия мои, весьма досточудно… непостижимо для горних и неизреченно для дольних: Недоступный для всякого ума сходит в сердце и обитает в нем. Сокровенный от огнезрачных обретается в сердце. Земля не выносит стопы Его, а чистое сердце носит Его в себе. Неба мало для пяди Его, а сердце – обитель Его. Небо объемлет Он горстью Своею… Если распрострется – вся тварь не заключит Его в пределы свои, но если взыщет сердце, то и малое сердце вмещает Его. Малое место избирает в человеке для жилища Своего и делается человек храмом Божиим, в котором обитает и пребывает Бог. Душа – храм Его, а сердце – святой жертвенник, на котором приносятся хвала, славословие и жертвы; Иереем же бывает Дух, Который стоит и священнодействует там (25,350).

7. О МИРОТВОРЧЕСТВЕ
Ничто не свойственно так христианину, как быть миротворцем: за сие и Господь обещал нам величайшую Свою награду (Мф. 5, 9) (6,218).

Награждающий тебя, если предотвратил ты бедствия войны, дарует тебе вместо дара миротворчества два дара: одним даром служит награда, а другим даром – самый подвиг, потому что если бы за такое дело и ничего не предстояло в уповании, то мир сам по себе для имеющих ум дороже всякого о нем речения. Поэтому преизбыток Божия человеколюбия можно познавать в том, что благими воздаяниями награждает не за труды и посты, но за удовольствия, можно сказать, и радости, так как из всего, что веселит, главное есть мир, который каждому желательно иметь в такой мере, чтобы не только самому пользоваться, но по великому обилию оного уделять и не имеющим. Ибо сказано: блажени миротворцы, а миротворец тот, кто дарует мир другим. Но никто не сообщит другому того, чего не имеет сам. Посему желательно, чтобы прежде сам ты исполнился благами мира, а потом уже снабдил таковым достоянием имеющих в нем нужду (15,457).

Блажени миротворцы, – Писание в кратком выражении предлагает в дар врачевание от многих недугов, в этом многообъемлющем и общем речении заключив подробности. Сперва выясним, что такое мир? Не иное что, как исполненное любви расположение к соплеменнику. Посему, что же разумеется под противоположным любви? Ненависть, гнев, раздражение, зависть, злопамятство, лицемерие, бедствие войны. Видишь ли, от скольких и от каких недугов предохранительным врачевством служит одно речение? Ибо мир равно противится всему исчисленному и присутствием своим приводит зло в уничтожение. Как по возвращении здоровья уничтожается болезнь и по появлении света не остается тьмы, так с появлением мира исчезают все страсти, возбужденные сопротивным. А какое это благо – не почитаю нужным описать того словом. Рассуди сам с собою, какова жизнь взаимно друг друга подозревающих и ненавидящих? Встречи их неприятны, все одному в другом отвратительно, уста безмолвны, взоры обращены в разные стороны, слух загражден… одному из них приязненно все, что неприязненно другому, и наоборот, враждебно… все любезное неприязненному. Посему как благоухание аромата благоуханием своим наполняет окружающий воздух, так Господу угодно в обилии приумножать для тебя благодать мира, чтобы жизнь твоя была врачевством чужой болезни (15,458).

Блажени миротворцы, яко тии сынове Божий нарекутся (Мф. 5, 9). Кто же именно? Подражатели Божию человеколюбию, что свойственно Божией деятельности, то самое показывающие в жизни своей. Благодеющий Податель благ и Господь совершенно истребляет и в ничто обращает все, что не сродно с добром и чуждо Ему, и тебе узаконяет сей образ действования: изгонять ненависть, прекращать войну, уничтожать зависть, не допускать до битв, истреблять лицемерие, угашать в сердце пожигающее внутренность злопамятство, вводить же на место сего, что восстанавливается истреблением противоположного. Как с удалением тьмы наступает свет, так вместо исчисленного появляются плоды духа: любы, радость, мир, благость, долготерпение и все собранное апостолом число благ (Гал. 5,22). Посему как же не блажен раздаятель божественных даров, Богу уподобляющийся дарованиями, благотворения свои уподобляющий Божией великодаровитости? Но, может быть, ублажение имеет в виду не только благо, доставляемое другим, но, как думаю, в собственном смысле миротворцем называется тот, кто мятеж плоти и духа и междоусобную брань естества в себе самом приводит в мирное согласие, когда в бездействие уже приводит закон телесный, противовоюющ закону ума (Рим. 7,23), и, подчинившись лучшему царству, делается служителем Божественных заповедей… Итак, поскольку веруем, что Божество просто, несложно и неописуемо, то, когда и человеческое естество за таковое умиротворение делается чуждым сложения, без двойственного в точности возвращается во благо, становясь простым, неописуемым и как бы в подлинном смысле единым, так что в нем одно и то же есть и видимое с тайным, и сокровенное с видимым, – тогда действительно подтверждается ублажение и такие в подлинном смысле называются сынами Божиими, соделавшись блаженными по обетованию Господа нашего Иисуса Христа (15,465).

8. ОБ ИЗГНАНИИ ПРАВДЫ РАДИ
Блажени изгнани правды ради (Мф. 5, 10). Откуда и кем изгнаны? Ближайшее понятие слова указывает на поприще мучеников, дает подразумевать течение веры. Ибо гонение означает усиленное в текущем тщание о скорости, лучше же сказать, дает подразумевать и победу в течении. Ибо текущему не иначе можно победить, как позади себя оставить того, кто течет вместе с ним. Итак, поскольку текущий к почести вышняго звания (Фил. 3,14) и гонимый врагом ради этой почести равно имеет за хребтом своим один истязующего, другой – гонителя (а это совершающие течение мученичества, в подвигах благочестия гонимые и не настигаемые), то в предлагаемом упованию блаженстве… Господь присовокупляет… как бы венец. Ибо действительно блаженно быть гонимым ради Господа. Почему? Потому что изгнание худым (людям) делается причиною пребывания в добре. Отчуждение от лукавого служит поводом к освоению с добром. А доброе выше всякого добра есть Сам Господь, к Которому поспешает гонимый. Посему истинно блажен, кто на добро себе пользуется содействием врага. Поскольку жизнь человеческая заключается в междугорий доброго и худого, то как преткнувшийся в своей благой и высокой надежде впадает в пропасть, так разлучившийся с грехом и избавившийся от растления приближается к правде и нетлению. И гонение, воздвигаемое мучителями на мучеников, как представляется с первого взгляда, болезненно для чувства, но цель, претерпеваемого мучениками, превышает всякое блаженство… Но Господь, видя бренность естества, более других немощным наперед возглашает такой конец подвига, чтобы надеждою на царство без труда претерпели они временное ощущение болезненного. Посему-то великий Стефан, побиваемый камнями, радуется, как бы некую приятную росу с готовностью принимает на тело летящие одна за другой тучи камней и благословениями награждает убийц, молясь, да не поставлен им будет грех сей. Ибо и обетование он слышал и видел, что уповаемое согласно с явленным…. Когда поспешает он совершить исповедание, указывается ему уповаемое: отверзается небо, из премирного жребия приникает на подвиг текущего и Божия слава, и Тот Сам, о Ком подвижник свидетельствует своими подвигами… из чего дознаем, что Один и Тот же распоряжается подвигами и со Своими подвижника ми противостоит сопротивным. Посему, кто блаженнее гонимого ради Господа когда ему предоставлено иметь Сподвижником Самого Подвигоположника Нелегкое, а может быть, невозможное дело – видимым в этой жизни приятностям предпочесть невидимое благо и человеку без труда решиться на то, чтоб! быть изгнанным из своего дома или разлученным с супругою и детьми, с братьям: и родителями… со всем приятным в жизни, если Сам Господь не содействует ко благу соделавшегося по преду ведению званным (Рим. 8, 28)… Поскольку… как бы гвоздем каким, чувственною силою к житейским сладостям пригвожденна; душа делается неразрывно привязанной к телу, к чему прилепилась, и, влача на себе бремя жизни, подобно черепахам и улиткам, как бы связанная каким-то раковистым покровом, бывает неповоротливою для таких движений. Посему в та ком состоянии удобно уловляется гонителями при угрозе описания имения или при утрате чего-либо иного, вожделенного в сей жизни, без сопротивления отдавала во власть и делаясь подругою преследующего. Но когда живо слово, как говорит апостол, и действенно, и острейше паче всякого меча обоюду остра (Евр. 4, 12) проникает в истинно приявшего веру и рассекает сросшиеся ко вреду вместе и расторгает связи привычки, тогда верующий, как бы бремя какое, привязанное к душе, свергнув с рамен мирские удовольствия, подобно какому-то скороходу, легко и проворно проходит поприще подвигов, пользуясь в течении своем руководством Подвигоположника. Ибо взирает не на то, к чему стремится, не на сладости, которые позади, обращает око, но вожделевает предлежащего ему блага; не скорбип об утрате земного, но восхищается приобретением небесного, а посему с готовностью приемлет всякий вид мучения как повод и содействие к предлежащей радости; с готовностью приемлет огонь как очищение вещества; меч как расторжение связей ума с вещественным и плотским; примышление всяких трудов и болезней как противоядие от зловредной отравы удовольствиями… гонимый врагом и прибегающий к Богу приемлет приражение скорбей как нечто служащее к угашению сластолюбия, потому что невозможно чувствовать услаждения тому, кто в скорби. Поскольку чрез удовольствие вошел грех, то противоположным будет, без сомнения, изгнан. Посему те, которые гонят за исповедание Господа и вымышляют нестерпимые мучения, трудностью оных доставляют душам некоторое исцеление, приражением скорбей врачуя от болезни сластолюбия…. Разнообразные виды мучений: зверей, пропасти, костры, оцепенение от холода, обнажение ребер от плоти, пробитие головы гвоздями, избодение очей, отсечение перстов, вырывание с обеих сторон тела по частям, томление голодом, – все это и подобное сему как очищение от греха с веселием терпели святые, чтобы и следа, произведенного сластолюбием, не осталось в сердце…. Блажени изгнаны Мене ради… будем внимать словам сим, как бы сама жизнь провозглашала нам подобное блаженство. Блаженны гонимые смертью ради Меня, или как бы Свет сказал: блаженны изгнанные из тьмы ради Меня. Подобное представь себе, что и Господь, Который есть Правда и Святость, Нетление и Благость… скажет тебе, что блажен всякий, удаляемый от всего противоположного тому, что о Нем разумеется: от тления, от тьмы, от греха, от неправды, от любостяжания и от чего бы то ни было и на деле, и по понятию не согласного с правилами добродетели… Итак, не скорбите, братия, изгоняемые от земного. Преселяемый отсюда водворяется в Царских на Небе Чертогах (15,470).

9. ОБ ОСКОРБЛЕНИЯХ
Высшее услаждение – ради Христа быть ненавидимыми, изгоняемыми за веру в Бога, терпеть всякое оскорбление и позор (30,342).

Прежде пригвождения ко кресту Иисус предан был на биение. Это служит нам наставлением, что мы должны равнодушно переносить от людей всякое оскорбление и обиду (31,73).

Кто повергает душу свою пред Богом, тот без смущения переносит оскорбления от людей (31,95).

Христос подвергся за нас позорнейшей смерти. Поэтому и мы ради Его заповеди и за свои грехи должны терпеливо и равнодушно переносить справедливые и несправедливые оскорбления и бесчестия (31,183).

Бог попускает многим оскорблять праведника, доставляя ему случай к приобретению вечной и приснопамятной славы, воздаваемой за перенесение чрезмерных скорбей (46,241).

Оскорбил тебя кто – перенеси благодушно, а перенесешь благодушно, когда будешь думать не об обиде только, но и о достоинстве Повелевшего переносить и переносить с кротостью (33,179).

Вас оскорбляют? – Бывает оскорбляем и Бог. Вас поносят? – Бывает поносим и Бог. Вас подвергают оплеванию? – То же (терпел) и Господь наш. В этом Он имеет общение с нами… следовательно, мы (оскорбляемые) имеем общение с Ним…. Переносить оскорбления свойственно Богу, а оскорблять напрасно – диаволу. Вот две противные стороны (40,348).

Оскорбили тебя и укорили? Помолись Богу, чтобы Он скорее над ним умилосердился. Он брат твой… он твой сочлен…. Но он очень часто нападает на меня, – говоришь ты. Значит, тебе высшая и большая награда, и в этом случае тебе особенно справедливо отложить гнев свой, так как он получил смертельный удар, его поразил диавол (40,581).

Усердно пей поругание, как воду Жизни, от всякого человека, желающего напоить тебя сим врачевством… тогда глубокая чистота воссияет в душе твоей и свет Божий не оскудеет в сердце твоем (54,47).

Господь, будучи Бог, соделался ради нас человеком, претерпел заушения, оплевания и крест и такими страданиями, какие Он претерпел, бесстрастный по Божеству, научает нас некоторым образом и говорит каждому из нас: «Если хочешь ты, человек, обрести живот вечный и быть вместе со Мною, смирись и ты для Меня, как смирился Я для тебя, и, отложив гордое и диавольское свое мудрование, приими ударения по ланитам, оплевания и заушения и не постыдись претерпеть все сие до смерти. Если же постыдишься ради Меня и ради заповедей Моих пострадать, как и Я пострадал ради тебя, то и Я сочту стыдом иметь тебя с Собою во Второе Пришествие Мое, когда приду со славою многою и скажу Ангелам Моим: этот постыдился смирения Моего и не захотел оставить славы человеческой, чтобы уподобиться Мне. Теперь же, когда он погубил тленную славу, а Я прославился безмерною славою Отца Моего, стыжусь и Я даже смотреть на него, изгоните его вон. Да возьмется нечестивый и да не видит славы Господней». Вот что услышат те, которые по видимости исполняют заповеди Христовы, но стыда ради человеческого не терпят поруганий, бесчестий, заушений и ран… Ужаснитесь и вострепещите, люди, слышащие сие и с радостью претерпевайте, как и претерпел Христос для спасения нашего. Бог заушается от какого-нибудь раба, чтобы дать тебе пример победы, а ты не хочешь принять заушения от подобострастного тебе человека? Стыдишься, человек, подражать Богу? Как же тебе соцарствовать и спрославляться вместе с Ним в Царстве Небесном, если не потерпишь того же? (57,457).

Понудь себя и понасиль радоваться, когда кто скажет тебе оскорбительное слово, или осудит тебя, или презрение тебе окажет, потому что под таким поношением и бесчестием сокрыто великое сокровище, и если ты благоохотно примешь его, то очень скоро окажешься богатым духовно, о чем знать не будет даже тот, кто сделает тебе такое благодеяние, т. е. тот, кто нанесет тебе бесчестие. Не ищи никогда, чтоб тебя любил кто в этой жизни и почитал тебя, чтобы тебе свободнее было сострадать Христу Распятому, ни от кого и ни от чего не встречая в этом препятствия (59,261).

Чувствовать огорчение от оскорбления – это зависит не от тех, которые причиняют их, но от тех, которые им подвергаются. Да из-за чего тебе огорчаться? Если тебя оскорбили несправедливо, в таком случае приличнее всего не негодовать, а жалеть оскорбителя; если же справедливо, то тем более надобно быть спокойным; но, если совесть укоряет тебя в том, что сказано, в таком случае не огорчайся его словами, но исправься в своих делах (39,564).

Кто ненавидит огорчающих, тот ненавидит кротость, и кто бегает от оскорбляющих, тот бегает покоя о Христе (55,210).

При встрече напраслин, оскорблений и нападок не обращай внимания на то, сколь неправы причинившие тебе их, а на том одном остановись вниманием, что Бог для твоего блага попустил тебе это встретить и что ты этого блага себя лишишь, если допустишь нетерпеливость, раздражение и немирность по сему случаю. И до того не допытывайся, почему именно попустил тебе сие Бог. Веришь, что Бог всегда праведен и милостив? – Веруй, что и в настоящем случае Он оказывает над тобою и правду, и милость, хотя не видишь как… (59,261).

10. О БУДУЩЕМ ВОЗДАЯНИИ
Каждый за свои дела получит свою степень блаженства. Господь наш явит щедроты Свои к тем, которые стали близкие к Нему и возлюбили славу Его, и в Великий День облачит славою тела их (25,511).

Велелепный и прекрасный чертог на небесах ожидает святых, которые творили дела правды и благоуспешно трудились в вертограде Сына (25,528).

Не будем искать воздаяния здесь, но особенно тогда и будем радоваться, когда мы, делая добро, терпим зло, потому что там Бог готовит нам награду не только за добрые дела, но и за претерпение искушений (41,443).

Если бы теперь, без замедления и тотчас вознаграждал Господь за добрые дела, то сие было бы более куплею, нежели благочестием (46,360).

Слава и честь уготованы тому, кто удобопреклонен к добру (30,219).

Вечный покой предстоит тем, которые в здешней жизни подвизались, покой не по заслуге дел воздаваемый, но по благодати великодаровитого Бога, даруемый уповавшим на Него (1,343).

Кто желает быть наследником Христовым, тот пусть вожделевает также соревновать и страданиям Христовым (30,453).

Кто ищет от Бога воздаяния за труды свои здесь и делает труды для настоящего, тот уменьшает свою награду, а кто всех венцов ожидает там, в загробной жизни, тот гораздо более достоин награды (41,198).

Крайне постыдно домогаться здешних благ, когда нам предложено небо и блага вышенебесные (41,444).

Если и нам желательно, чтобы провозгласили нас победителями и увенчали, то принесем в жертву самих себя; никакая смертная и житейская страсть не найдет в нас места, но, расставшись со всем, будем говорить и делать только достойное неба (49,94).

11. ХРИСТИАНЕ – СОЛЬ ЗЕМЛИ
Христиане – соль земли, посему вступившие в общение с ними обновляются духом в нетление (5,414).

Что свойственно христианину? – Очиститься от всякой скверны плоти и духа Кровью Христовой, творить святыню в страхе Божием и любви Христовой (3,418).

Для христиан приятнее страдать за благочестие, оставаясь даже у всех в неизвестности… Потому что мы мало заботимся об угождении людям, а все наше желание – получить честь от Бога; истинно же любо-мудрые и боголюбивые выше и сего: они любят общение с добром ради самого добра, а не ради почестей, уготованных за гробом (8,120).

Христиане живут долу, но выше всего дольнего среди людей, но выше всего человеческого; связаны, но свободны; стесняемы, но ничем не удержимы; ничего не имеют в мире, но обладают всем премирным; живут сугубою жизнью и одну презирают, о другой же заботятся; чрез умерщвления бессмертны, чрез отрешение от твари соединены с Богом, не знают любви страстной, но горят любовью Божественною, бесстрастною; их наследие – Источник Света и еще здесь Его озарения, ангельские псалмопения, всенощное стояние, переселение к Богу ума предвосхищаемого; чистота и непрестанное очищение, как не знающие меры в восхождении и обожении; их утесы и небеса, низложения и престолы, нагота и риза нетления; пустыня и торжество на небесах; попрание сластей и наслаждение нескончаемое, неизреченное. Их слезы потопляют грех, очищают мир; их воздеяние рук угашает пламень, укрощает зверей; притупляет мечи, обращает в бегство полки (8,127).

Разумея, что Христос есть освящение (1Кор. 1, 30), мы должны исповедать силу освящения не словами, но жизнью, свободою от всякого скверного и нечистого дела и мысли (20,236).

Божественные законы требуют, чтобы мы были образами для других людей и неукоризностью жизни указывали всем непреткновенный путь (45,147)…

Если Бог сделал тебя солью духовною, то поддерживай и укрепляй гниющие члены, т. е. беспечных и нерадивых братии, и избавь их от беспечности, как бы некоторой гнилости, соедини с прочим телом Церкви (34,167).

Богу угодно, чтобы христианин не о себе только заботился, но и назидал других не только учением, но и жизнью и обхождением (35,64).

Ничто другое не может быть признаком и отличием верующего во Христа и любящего Его, кроме забот о наших братиях и попечение об их спасении, потому что и Христос угождал не Себе, но многим (43,799).

Великая нужна сила для того, чтоб носить имя Христово. Тот, кто говорит или делает, или в мысли имеет недостойное, – не носит Его имя и не имеет в себе Христа. Между тем, кто носит это имя, торжественно шествует не через торжище, но через небеса, при виде Его всех объемлет трепет, Ангелы сопутствуют и удивляются ему (43,638).

Стой, имея стопы евангельские, богобоязненные помыслы, щедрые руки, колена непоколебимые, бедра, непричастные удовольствиям, чресла, свободные от вожделений, бедра и чрево здравые, исполненные закона Божия, груди и сердце чистые, шею и нрав покорные, душу и ум благоговейные, уста скромные, зрение не уклоняющееся, слух совершенно здоровый и уста, произносящие слова, приятные Христу (40,908).

Авва Макарий поведал: «Постясь неделю, я просил Бога открыть мне образ жизни двух братьев. Постучавшись к ним, я был встречен ими молча. Я помолился и сел. Старший подал знак младшему, и он вышел, а старший стал плести корзины. В девятом часу вошел младший и сготовил немного кашицы. Мы встали и поели. Настал вечер, они спросили, пойду ли я от них. Я сказал, что заночую. Они постлали для меня рогожу, сняли с себя пояса и верхние одежды и легли. Вдруг отверзлась крыша и стало светло, как днем; они света не видели. Думая, что я сплю, старший поднимает младшего, оба встают, препоясываются и воздевают руки к небу. Тут я увидел, что демоны, как мухи, кружились около младшего, но Ангел Господень отгонял их. К старшему демоны не приближались. Утром они легли. Я сделал вид, что просыпаюсь, они сделали то же. Старший сказал: «Хочешь, мы пропоем двенадцать псалмов?» «Хорошо», – ответил я. Тогда младший пропел пять псалмов и огненный луч исходил из уст его. Когда пел старший – огненная вервь достигла неба. Уходя, я просил их молитв, они молча поклонились мне» (74,151).

СРЕДА. Мф. Зач. 12. (5,20–26) О ГНЕВЕ И ПРИМИРЕНИИ С БЛИЖНИМИ
Гневливый чужд мира, далек от здравия, потому что и тело у него непрестанно истаявает, и душа скорбит, и плоть увядает, и лицо покрыто бледностью, и разум изнемогает, и помыслы льются рекою, и всем он ненавистен (22,15)…

Гневающийся убивает душу свою, потому что всю жизнь свою проводит он в смятении и далек от спокойствия (22,15).

Гневливый человек далек от долготерпения и любви, пустыми речами легко приводится в смятение, из безделицы заводит ссоры; где нет в нем нужды, там вмешивается в дело и навлекает на себя все большую и большую ненависть (22,15).

Упражняйся в негневливости, чтоб не упиться без вина, отягчив себя пороком и гневом (22,509).

Кто питает в себе гнев, вражду, ненависть и раздор, тот враг Божий, тот друг лукавому сатане (25,112).

Если где увидишь лежащую змею – бежишь прочь, боясь, чтобы не ужалила тебя, а гневу, который полон смертоносного яда, позволяешь оставаться в сердце твоем. Если змея ползет тебе в недро, – трепет объемлет все твои члены, но сердце твое – вертеп, наполненный василисками (25,364).

Гнев губит, умерщвляет душу и удаляет от Бога (25,364).

Не позволительно гневаться, как без причины, так и по основательной причине, ибо справедливо воспрещено сие Господом (46,164).

Свирепый гнев причиняет великие несчастия как самому преданному этой страсти, так и ближним… потому-то Бог угрожает геенною и огнем геенским (32,433).

Ничто так не омрачает чистоту души и ясность мыслей, как гнев необузданный и выражающийся с великою силою (32,433).

Гневные не видят ничего здраво и ничего не делают как следует, но все делают, как люди с поврежденными чувствами, потерявшие и самую способность рассуждать (35,574).

Гнев есть сильный, все пожирающий огонь: он и телу вредит, и душу растлевает и делает человека на вид неприятным и постыдным (39,171).

Не оставим этого зверя без обуздания, но, наоборот, набросим на него со всех сторон крепкую узду – страх будущего Суда (39,40).

Что для огня вода, то для гнева кротость и ласковость (35,534).

Если ты скажешь оскорбительное слово, если оскорбишь брата, то огорчишь не его, а оскорбишь Духа Святого. Потому ты и оскорбляешь, что сам ты ничто; человеку не свойственно наносить оскорбления (40,126).

В том и благородство, в том и свобода, чтобы никому не говорить ничего унизительного, хотя бы иной и был достоин того (40,349).

Горе людям, кои наносят ближнему оскорбления и бесчестие, ибо они чужды блаженства любви (31,195).

Гневающийся на ближнего своего да примирится с ним, чтобы примирился с ним прогневанный Правосудный (26,94).

В этом-то (примирении) и состоит врачевство душ наших; в этом – исцеление ран наших; в этом – самый лучший путь угождения Богу; в этом – самое верное отличие боголюбивой души, когда мы все исполняем ради закона Господня и не поддаемся неблагородным мыслям, но становимся выше страстей, представляя себе благодеяния, ежедневно оказываемые нам Богом (35,284).

Примирение нас друг с другом всего вожделеннее для Бога Слова. Ибо Тот, Кто примирил небесное с земным, прекращает и наши вражды, не дозволяя возникнуть им и возникшие исторгая с корнем (49,13).

Если ты примиришься здесь, то избавишься от суда там… (34,179).

«Ты взыскуешь, – говорит Господь, – человеколюбия, а обиженный тобою ищет отмщения; ты называешь Меня милосердым, а он – правдивым; ты просишь снисхождения, а он вопиет, что не оказано ему помощи. Успокой его, справедливо вопиющего, и не будешь лишен Моего благоволения; примирись с обиженным и тогда умоляй о Моем примирении с тобой… не оказываю благоволения обидевшему, пока сетует обиженный. Не малый, но крайне высокий и великий дар даю тебе – отлагаю исследование дела, не произношу немедленного решительного приговора; даю тебе время удовлетворить обиженного» (49,14).

Не столько повредил тебе враг, что бы он ни делал, сколько ты вредишь себе, попирая законы Божий (32,555).

Если же ты будешь ждать, чтобы враг наперед пришел и попросил прощения, то ты не получишь пользы; он предвосхитит награду и приобретет себе все благоволение. А когда ты сам придешь, то не останешься ниже его, но, победив гнев, преодолеешь страсть, обнаружишь великое любомудрие, послушавшись Бога… (32,597).

Нелегко и неприятно пойти к тому, кто враждует и злобствует против нас… и начать разговаривать с ним. Но если ты размыслишь о высоком достоинстве этой заповеди (примирения), о великости награды и о том, что польза от этого доброго дела обращается не на него, а на тебя, то все покажется тебе легким и удобным (35,284)…

Тяжелое и трудное дело – скоро примириться с врагом, тяжелое и трудное не по своему свойству, но по нашему нерадению (34,174).

Трудно начать и сделать приступ к примирению; когда он сделан каким бы то ни было образом, тогда все последующее будет легко и удобно (34,175).

Был в Александрии вельможа, который, несмотря на все увещания святителя Иоанна Милостивого, не хотел примириться со своим врагом. Однажды святитель пригласил его в свою домовую церковь. В церкви никого не было. Сам патриарх служил, а на клиросе был только один певец, которому вельможа стал помогать в пении. Когда они начали петь молитву Господню, на словах… дажд нам днесь святитель Иоанн остановил певца, и вельможа один допел: «И остави нам долги наша, якоже и мы оставляем должником нашим». Тогда святитель сказал ему: «Смотри, сын мой, в какой страшный момент ты произносишь слова: остави мне, как я оставляю. Правду ли говоришь? Оставляешь ли?» Эти слова патриарха поразили вельможу. В слезах он бросился к ногам святителя и в тот же день примирился со своим врагом и простил ему все обиды (76,588).

ЧЕТВЕРГ. Мф. Зач. 13. (5,27–32) О ПОХОТЛИВЫХ ВЗГЛЯДАХ И ПРЕЛЮБОДЕЯНИИ
По учению нашего закона не должно с похотливым желанием и очей устремлять на чужую жену, потому что бесстыдный взор – начало бесстыдной любви, и только избегающий такого взора избежит и греха… (12,234).

Прелюбодеяние искореняет в себе, кто око обращает долу, а душу – ко Господу, а кто возобладает над чревом, тот возобладает над взором (23,228).

Взирающий на женщину ко еже вожделети ея (Мф. 5, 28), будет ли он мирянин или монах, одинаково будет наказан за это прелюбодеяние (32,107).

Для чего засматриваешься не на свое лицо? Для чего стремишься в пропасть? Для чего ввергаешь себя в сети? Ограждай свои глаза, прикрывай свое зрение, положи закон очам своим; послушай Христа, Который, угрожая, поставляет бесстыдный взгляд наравне с прелюбодеянием (36,182).

Что пользы в удовольствии, если оно рождает червей, если подвергает предающегося ему непрестанному страху, вечному мучению? Не гораздо ли лучше, немного воздержав силу своих помыслов, сподобиться вечной радости, нежели за малое удовольствие порочных пожеланий мучиться бесконечно (36,182).

Кто любит смотреть на красивые лица, тот больше всего сам возжигает в себе пламя страсти и, делая душу пленницею страсти, скоро затем приступает и к совершению пожелания (88,192).

Если хочешь смотреть и услаждаться взором, то смотри постоянно на свою жену и люби ее; этого не воспрещает никакой закон. Если же будешь навирать чужую красоту, то оскорбишь и жену свою, отвращая от нее глаза свои, и ту, на которую смотришь, так как касаешься ее вопреки закону (38,193).

Беги прелюбодеяния, помня, что, впадая в него, ты сразу и нарушителем закона являешься, и тело свое убиваешь, и себя срамишь, и душу свою подвергаешь мучениям, и род свой бесчестишь, и Бога прогневляешь (42,953).

Искушения этого греха сильны, и ничто не волнует так (юношеского) возраста, как эта страсть. Поэтому оградим их отовсюду советами, увещеваниями, страхом и угрозами (35,800).

Жена, наряжающаяся для того, чтобы возбудить к себе вожделение невоздержанных, уже любодействует в сердце своем (2,106).

Горе прелюбодею! Оскверняет он брачную одежду и со стыдом изгоняется из Царского Чертога Брачного (22,72).

Прелюбодей чувствует стыд, когда видит их один человек: в каком же стыде должен предстать там, когда будут взирать на него небо и земля? (25,101).

Совершенно удалите от себя прелюбодейства, потому что в ров погибели ввергнут они тех, которые остаются в них виновными (25,114).

Кто привык засматриваться на телесную красоту, уловлять прелестные взоры, услаждаться таким зрелищем и не сводить глаз с миловидных лиц, тот уже любодействует (38,191).

Не говори: что в том, если я пристально посмотрел на красивую женщину? Если ты в сердце учинишь прелюбодеяние, то скоро осмелишься сделать и плотью (38,193)…

Прелюбодейство… нарушает условия брака, унижает благородство детей, расторгает родственные связи и расстраивает всю жизнь человеческую (48,132).

Когда муж обращается сердцем к другой, то, разделяясь в душе и управляемый уже самим диаволом, наполняет свой дом всякою скорбью. А если и жена увлечется подобною страстью, то все, так сказать, до самого дна перевертывается… (35,594).

Любодеяние воспламеняется сперва в душе сластолюбца, а потом производит телесное растление (1,162).

Прелюбодеяние есть следствие тщеславия, чувственного разжжения и чрезмерного сладострастия (42,19).

Не думай, что ты чист от греха, когда не совокупился с блудницею; ты пожеланием уже все сделал (38,79).

Одна сестра пришла к блаженной Матроне и спросила ее: «Что мне делать? Меня смущают блудные помыслы?» Блаженная отвечала: «Прости меня, я никогда не была борима демоном блуда». Сестра соблазнилась этим, ибо услышала то, что выше естества, и вышла не простясь. Но по совету блаженной Феодоры вернулась и спросила: «Прошу тебя, госпожа, объясни мне, как ты никогда не была борима демоном блуда?» Блаженная Матрона, улыбнувшись, сказала: «С тех пор, как я стала монахиней, я не пресыщаюсь ни пищею, ни водой, ни сном, и забота о сих предметах отягощает меня, не попуская мне чувствовать блудной брани» (93,45).

ПЯТНИЦА. Мф. Зач. 14. (5,33–41)
1. О КЛЯТВАХ
Весьма худо давать клятву и требовать ее: в обоих случаях оскорбляешь правду (11,367).

Как избежать клятвы? Приобретем такие нравы, которые бы внушали доверие (12,176).

Не делай клятв привычными языку своему, чтобы не умножилось твое неведение, и вместо оправдания не собрать тебе кучи грехов (22,155).

Поистине, если клясться – дело диавольское, то какому наказанию подвергнет нас преступление клятв? (32,57).

Тяжек этот грех (клятва), потому что не кажется тяжким, потому я и боюсь его, что никто не боится его, потому эта болезнь и неизлечима, что она не считается болезнью (33,259).

Как огонь в спальне, погашай на языке своем ложную клятву. Если загорится дом, погибнет дерево и тело, а ложная клятва, воспламеняясь, и душу и тело губит в геенне (36,610).

Принуждающий (к клятве) еще неизбежнее, чем тот, кто клянется, подвергается наказанию, равно как и тот, кто клянется, когда никто не требует (40,95),

Многие клялись и нарушали клятвы, но если они и избежали наказания, не будем полагаться на это, потому что их ожидает скрежет зубов (40,123)…

Клянущиеся не могут представить в свою пользу никакого оправдания, кроме лишь пренебрежения к имени Божию (43,726).

Не клясться – значит и не требовать клятвы. Ибо если не хочешь сам клясться, то и от других не потребуешь клятвы по следующим двум причинам: вопрошающий или стоит в истине, или напротив того – лжет. Если человеку обычно стоять в истине, то, без сомнения, и до клятвы говорит он правду. А если он – лжец, то лжет и поклявшись (47,105).

Ложь есть истребление любви, клятвопреступление есть отвержение от Бога (54,102).

Клятва вообще запрещается, тем более достойна осуждения клятва, данная в злом деле (7,44).

Дает ли (человек) клятву верную или нарушает свою клятву – подвергается наказанию. Посему избегай того, чтобы клясться и несправедливо, и справедливо (45,119).

Если кто не желает (прекратить клятвы), то я… запрещаю такому человеку переступать порог церковный… (40,84).

Уста, не употребляющие клятвы, скоро и Бога преклонят в молитвах, и диаволу нанесут тяжкую рану (40,115).

Клятва поистине есть сеть сатанинская. Расторгнем же эти узы и устроим себя так, чтобы нам легко было воздержаться от нее. Освободимся от этой сети сатанинской. Убоимся заповеди Господа, приучим себя к лучшему, чтобы, простираясь вперед и исполнив эту и прочие заповеди, нам сподобляться благ, обещанных любящим Его (40,132).

2. О ПРОЩЕНИИ ОБИД
Тебя ударили в ланиту? Для чего допускаешь, чтоб другая твоя ланита оставалась без приобретения? Если первая потерпела сие непроизвольно – не велика ее заслуга, и тебе, если хочешь, остается сделать нечто большее, а именно – произвольно подставить другую ланиту, чтоб сделаться достойным награды. С тебя сняли хитон? Отдай другую одежду, если она у тебя есть; пусть снимут даже и третью, ты не останешься без приобретения, если предоставишь дело сие Богу. Нас злословят? Будем благословлять злых. Мы оплеваны? Поспешим приобрести почесть у Бога. Мы гонимы? Но никто не разлучит нас с Богом. Он – единственное наше неотъемлемое сокровище. Проклинает тебя кто-нибудь? Молись за клянущего. Грозит сделать тебе зло? И ты угрожай, что будешь терпеть. Приступает к исполнению угроз, твой долг – делать добро. Таким образом приобретешь две важные выгоды: сам будешь совершенным хранителем закона, да и оскорбителя твоего кротость твоя обратит к кротости же и из врага сделает учеником, преодолев тем самым, что он взял верх над тобою (12,165).

Христианин не должен помнить зла, но обязан от сердца прощать тем, которые согрешили пред ним (3,359).

Господь хочет, чтобы мы были кротки к виновным, непамятозлобны к согрешающим против нас, прощением их приобрели прощение себе и сами приуготовляли себе меру человеколюбия (34,33).

Если (обидчик) сделал что-нибудь оскорбительное и враждебное, то не оставим это и изгладим из памяти так, чтобы не осталось и следов. Если же от него не было нам ничего доброго, то тем больше нам награды, больше хвалы, если мы прощаем (39,261).

Случается, что беснующиеся бьют нас, однако мы не только не гневаемся на них, но и жалеем их. Поступай и ты так – пожалей обижающего; он ведь одержим лютым зверем – яростью, демоном неистовым – гневом (38,864).

Если кто хочет пронзить тебя мечом, погрузить руку в гортань твою, ты поцелуй эту руку, потому что Христос облобызал уста, причинившие Ему смерть. И ты не подвергай ненависти, но слезами и милосердием воздай злоумышляющему, потому что такой заслуживает нашего сожаления и слез (40,75).

Кто желает одержать блистательную победу, тому надлежит не только мужественно переносить оскорбления и обиды, но даже обижающему уступать больше, нежели хочет он взять, и избытком собственной своей щедрости простираться за пределы лукавого его пожелания… Не сказал Спаситель: аще кто тебя ударит в десную твою ланиту (Мф. 5,39), перенеси это мужественно и успокойся, но присовокупил повеление: подставлять ударяющему и другую ланиту с готовностью принять удар. Вот блистательная победа! Первое любомудренно, а второе преестественно и небесно (47,285).

Царь всего премирного и земного сошел с небес и принес нам знамение небесного жития, которое и предложил на борьбу, противоположную олимпийскому ратоборству. Ибо там увенчается, кто наносит удары и одолевает, а здесь – кто приемлет и терпит удары. Там – за удар воздающий ударом, а здесь – подставляющий другую ланиту восхваляется на ангельском зрелище, потому что победа – не отмщение, а любомудрие (48,175).

Некоторые философы захотели испытать монахов. Увидев монаха в мантии и хорошо одетого, они сказали ему: «Эй ты, поди сюда!» Монах оскорбился грубым призывом и ответил также грубо. Потом они увидели монаха-старца. Они сказали: «Эй ты, злой старик, поди сюда!» Старец подбежал к ним. Они же ударили его по щеке, а он подставил другую. Философы встали и, поклонившись ему, сказали: «Воистину ты монах и служитель Божий» (77,519).

СУББОТА. Мф. Зач. 15. (5,42–48) О ЛЮБВИ К ВРАГАМ И ПРОЩЕНИИ ОБИД
Если любишь не только любящих, но и враждующих против тебя, подражаешь по силе своей твоему Господу (32,30).

Не должен ли ты считать за милость, что своими благодеяниями врагу можешь отворить себе двери дерзновения пред Богом и достигнуть прощения своих грехов? (35,30).

Если ты исполняешь заповедь любви к врагам, то пребываешь с Богом… (38,211).

Любовь к врагам – есть любовь к Богу, даровавшему заповеди и законы, есть подражание Ему. Знай же, что оказывая благодеяния врагам, ты благотворишь не им, а себе, не их любишь, а повинуешься Богу (42,64).

Бог оказывает благодеяния Своим врагам делом, а ты совершай их по крайней мере словом, молись за врага, таким образом ты уподобишься Отцу Твоему, Который на небесах (42,66)…

Кто благословляет своего врага, благословляет самого себя, и кто молится за врага – молится за себя, а не за него (42,664).

Иное есть не печалиться и не гневаться при бесчестиях, поношениях, искушениях, встречающихся прискорбностях, и иное – желать этого с благодарением, когда случится такое. Иное опять есть молить Бога о тех, кои причиняют зло, иное – прощать им; иное – напечатлевать в уме лица каждого из них и целовать их бесстрастно, как искренних друзей своих и со слезами чистой любви, так, чтобы на душе не было совершенно никакого знака оскорбления или страсти. Больше из всего сказанного есть, когда кто в самое время искушения такое же имеет расположение и к тем, которые поносят его в лицо или клевещут на него, и ко всем другим, кои или осуждают его, или презирают и ставят ни во что, или плюют в лицо; еще и к тем, кои, по видимости, притворяются друзьями, а тайно также действуют против него, как и сказанное пред сим, – и это не утаивается от него, но он то знает. И из этого опять высшее и без сравнения совершеннейшее есть, мне кажется, то, если совсем забывает претерпевший искушения и никогда не вспоминает тех, кои его опечалили… но имеет их наравне с друзьями своими без всякого различения. Все это дела и совершенства мужей, ходящих во свете. Которые же чувствуют, что они далеки от таких порядков и правил жизни, те пусть не обольщаются, не обманываются, но да ведают наивернейше, что они ходят во тьме (58,400).

Если мы будем молиться за друзей, то мы еще нисколько не лучше язычников и мытарей, а если будем любить врагов, то по мере сил человеческих становимся подобными Богу (33,452).

Благодетельствуй душам обидевших, молясь о них Богу, как бы чрез них прияв блаженство (30,259).

Не кляни обижающего тебя, иначе ты оскорбление претерпишь, а плода лишишься, понесешь вред, а награды не получишь. А это крайне безумно – претерпевши труднейшее, не перенести легчайшего (38,209).

Ничто так не умилостивляет Бога, как любовь к врагам и благотворение к обижающим нас. Когда кто-нибудь обидит тебя, ты смотри не на него, но на диавола, который побуждает его к тому; на диавола изливай весь свой гнев, а о нем даже жалей, так как он находится под влиянием диавола (39,570).

Недостаточно не мстить (это было в Ветхом Завете), но будем делать все для обидевших нас, как для искренних друзей, как бы для самих себя. Мы подражатели Того, Который по распятии употреблял все меры для (спасения) распявших и посылает к нам апостолов (40,94)…

Когда человек, которому сделаны обиды, молится за обидевшего, то получает великое дерзновение (42,105).

Оскорбил ли тебя кто? Моли, благословляй, если можешь; таким образом ты возвестишь слово Божие, научишь кротости, внушишь смирение (40,285).

Такой-то жестоко оскорбил тебя? Ты благословляй его и смотри, сколько от того приобретешь благ: прекратишь зло, приготовишь себе награду, пристыдишь его и сам не потерпишь ничего худого (43,249).

Кто-нибудь оскорбил тебя? Моли Бога, чтобы Он скорее смилостивился над ним: он брат твой, член твой. Но, скажешь, он чересчур оскорбляет меня. Тем более будет тебе награда за это. Поэтому особенно надо оставлять гнев на обидчика, что его ранил диавол. Не укоряй же его еще и ты, и не повергай вместе с ним и самого себя. В самом деле, пока ты стоишь, ты можешь спасти и его; если же ты и себя повергаешь чрез ответное оскорбление, то кто после этого поднимет вас? Тот ли, раненый? Но он не в состоянии будет сделать этого. Или ты, упавший вместе с ним? Но как же ты, оказавшись не в силах помочь себе, протягиваешь руку другому? Того ранил диавол, не наноси еще раны и ты, а напротив, извлеки и прежнюю стрелу. Если мы будем так обращаться друг с другом, то вскоре будем все здравы, а если мы станем вооружаться друг против друга, то не нужно и диавола для нашей погибели… Когда кто-нибудь оскорбит тебя, подумай о том мучении, которое он испытывает, и ты не только не будешь иметь гнева против него, но прольешь слезы (43,624).

От благотворения оскорбившим рождается мир (31,50).

Кто Бога ради, для сохранения мира, переносит жестокие слова человека грубого и неразумного, тот назовется сыном мира и может стяжать мир в душе, теле и духе (31,83).

Когда вспомнишь об оскорбляющих и преследующих тебя, не жалуйся на них, но лучше помолись о них Богу как о виновниках величайших для тебя благ (31,184).

Как же просишь Бога, чтобы Он был милостив к тебе, когда сам ты не милостив к оскорбившим тебя? (32,139).

Рассказывали о некотором монахе. Если кто обижал или оскорблял его, или думал раздражить его, то он с большей готовностью прибегал к таковым, говоря: «Оскорбители и обидчики наши для тщательных и внимательных людей бывают виновниками их исправления, а ублажающие нас – возмущают душу» (67,362).

НЕДЕЛЯ 1-я ПО ПЯТИДЕСЯТНИЦЕ, ВСЕХ СВЯТЫХ. Мф. Зач. 38. (10,32–33,37–38;19,27–30) ОБ ИСПОВЕДНИЧЕСТВЕ, ЛЮБВИ К БОГУ И БОГООТСТУПНИЧЕСТВЕ
Великая добродетель – дерзновенное открытое исповедание Христа, и предпочтение этого исповедания всему другому так велико и дивно, что Сын Божий… исповедует такого человека пред Отцем Своим, хотя это воздаяние и несоразмерно (39,109).

Исповедовать (Господа) на словах только, а в делах показывать противное – не только бесполезно, но и вредно для нас… (39,135).

Те, которые за истину и исповедание Христа подвергаются каким-либо бедствиям и терпят поношение, – удостаиваются за то и особенных почестей (39,385).

Посвятивший себя Богу и потом бежавший к другому роду жизни стал святотатцем, потому что сам себя похитил и присвоил себе Божие приношение (5,109).

Отчуждение и удаление от Бога несноснее мучений, ожидаемых в геенне. Оно тяжело для страждущего, как для глаза – лишение света, хотя и безболезненно, и как для живого существа – лишение жизни (5,84).

Отречение от Бога бывает двоякое: одно – словом, другое – делом… (12,205).

Душа человеческая не иначе отлучается от Бога, как страстным расположением. Поскольку Божество всегда бесстрастно, то постоянно пребывающий в страсти отлучается от общения с Божеством (14,395).

О том, кто отпал от Сущего, говорим, что он, пришедши в ничтожество, – уничтожился (15,53).

Если ты сам удалил себя от Бога, то размысли, что удаляющийся от солнца проводит жизнь во мраке и тьме. Если ты отстранен от молитв как недостойный, покаянием возврати себе прежнее состояние (20,479).

Если же опьянен всякий, одержимый похотью и гневом, тем более опьянен и безумен человек нечестивый, оскорбляющий Бога… противящийся Его законам и никак не хотящий оставить неразумное упорство; он хуже неистовых и умоисступленных, хотя сам и не чувствует этого (32,742).

Если услышишь, что какой-либо после явных христианских дел отпал от Христа, знай, что он был в то время без благодати Божией. Ибо Святой Дух животворит душу, как душа тело, и она бывает сильна и постоянна (57,37).

Если дашь мне кучи золота и янтаря, зеленеющие поля, тучные стада, великолепный дом и Алкиноеву трапезу; если вместо настоящей жизни дашь другую, не стареющую, и тогда не соглашусь жить гнусно и через это лишиться Христа (12,83).

Тому, кто разумом своим обратился к этому миру и занимает душу свою тем, чтобы угодить людям, невозможно быть исполнителем первой и великой заповеди Господней, которая повелевает любить Бога всем сердцем и всею силою (Мк. 12, 30). Ибо как может любить всем сердцем и силою тот, кто разделил свое сердце между Богом и миром и, некоторым образом похищая любовь, одному Богу принадлежащую, иждивает оную на человеческие страсти? (20,330).

Кто любит деньги, воспламеняется тленною телесною красотою, предпочитает настоящую славу, тот, истощив силу любви на что не следовало, делается слеп к созерцанию истинно Возлюбленного (1,274).

Поспешающие прийти к истинно возлюбленному Владыке нашему Христу должны презреть все прочее (30,119).

Истинный боголюбец, расторгнув, преодолев и миновав все, что в мире почитается препятствием, обьемлется единою Божественною любовью (30,457).

Если кто искренне любит Бога, то мысль его никогда не бывает на земле, но постоянно она горе, где то, что возлюбил он (23,93).

Кто действительно восприял любовь к Богу, тот, как меч обоюдоострый, отсекает всякую иную любовь мира сего и расторгает всякие вещественные узы (24,37).

Это – смерть и поражение лукавому, какие только можем нанести своею тщательностью, когда ум занят любовью к Богу и памятованием о Нем. Отсюда может произойти и чистая любовь к брату, а равно истинная простота и кротость, и смирение, и искреннее последование святым заповедям через одну единственную и первую заповедь о любви к Богу поистине получают точную полноту (24,338)…

Возлюбим Господа по мере сил своих… отдадим все из любви к Нему: и душу, и имущество, и славу, и все прочее с радостью, с готовностью, с усердием, не считая это полезным для Него, но для нас самих. Таков действительно закон любви: любящие считают счастьем для себя, когда страдают за любимых (42,899).

Если мы не презрим совершенно самой жизни своей и тела своего с готовностью на самое мученичество… и всякую смерть, совсем изгнав из памяти все, что служит к поддержанию жизни тела сего, то невозможно нам быть ни друзьями Христа и братьями Его, ни сопричастниками Его, ни сонаследниками Его, и не придем мы никогда в созерцание и опытное познание таинств Божиих (58,60).

Человеку невозможно с приверженностью к миру приобрести любовь к Богу, и нет возможности при общении с миром вступить в общение с Богом (52,156).

В какой мере чувствуешь Бога здесь, в такую степень Он и возведет тебя, сколько здесь служишь Ему, столько и Он почтит тебя там. Ибо написано: «Токмо прославляющих Мя прославлю, и уничижали Мя бесчестен будет» (1Цар. 2, 30). Да потщится человек стать приятным и благоугодным Богу и на самом опыте ощутительно узрит небесные блага, невыразимое наслаждение, беспредельное богатство Божества (30,29).