4 января. Предпразднство Рождества Христова. Великомученицы Анастасии Узорешительницы. Преподобного Никифора Прокаженного.

22 декабря по старому стилю / 4 января по новому стилю
среда
Седмица 30-я по Пятидесятнице. Глас 4.
Рождественский пост.
Монастырский устав: cухоядение (хлеб, овощи, фрукты).

Предпразднство Рождества Христова. Вмц. Анастасии Узорешительницы (ок. 304).
Мчч. Хрисогона, Феодотии, Евода, Евтихиана и иных (ок. 304). Прп. Никифора Прокаженного (1964).
Сщмчч. Димитрия Киранова и Феодора Поройкова пресвитеров (1938).

Евр., 323 зач., X, 1–18. Мк., 44 зач., X, 11–16. Вмц.: Гал., 208 зач., III, 23–29. Лк., 33 зач., VII, 36–50.

Тропарь великомученицы Анастасии, глас 4:
́Агница Твоя́, Иису́се, Анастаси́я / зове́т ве́лиим гла́сом:/ Тебе́, Женише́ мой, люблю́,/ и, Тебе́ и́щущи, страда́льчествую/ и сраспина́юся и спогреба́юся Креще́нию Твоему́,/ и стражду́ Тебе́ ра́ди, я́ко да ца́рствую в Тебе́,/ и умира́ю за Тя, да и живу́ с Тобо́ю,/ но я́ко же́ртву непоро́чную приими́ мя, с любо́вию поже́ршуюся Тебе́.// Тоя́ моли́твами, я́ко Ми́лостив, спаси́ ду́ши на́ша.

Ин тропарь великомученицы Анастасии, глас тот же:
Победоно́снаго Воскресе́ния истинноимени́тая/ нарече́на еси́, му́ченице Христо́ва,/ побе́ды на враги́ поста́вила еси́ мук терпе́нием,/ Христа́ ра́ди, Жениха́ твоего́, Его́же возлюби́ла еси́.// Того́ моли́ спасти́ ду́ши на́ша.

Кондак великомученицы Анастасии, глас 2:
Во искуше́ниих и ско́рбех су́щии,/ к твоему́ хра́му притека́юще,/ прие́млют честна́я дарова́ния/ от живу́щия в тебе́ Боже́ственныя благода́ти, Анастаси́е:// ты бо при́сно ми́ру то́чиши исцеле́ния.

Мысли свт. Феофана Затворника
(Флп.4:10–23; Лк.7:36–50)
Отчего так случилось, что Симон-фарисей чтит Господа и приглашает Его к себе, но тут же увидев, что Он благосклонно допускает к Себе и грешницу, соблазняется и начинает думать: «если бы Он был пророк...» (Лк.7:39)? Оттого, что захлопотался об угощении и за хлопотами оставил здравое рассуждение о порядках Божиих. Эти две области, житейская и духовная, совсем не схожи по своим свойствам и законам. Между тем, ум наш, чем очень займется, по законам того и судить начинает.

По житейским порядкам с явною грешницею нельзя иметь общение; Симон так и судит, забыв, что покаяние всех делает чистыми и грешников равняет с праведниками. Он думает, что грешнице не следует тут быть и что Спаситель, если не отгоняет ее, то потому, верно, что не знает, кто она; от этой мысли тотчас родилась и другая: если не знает, то какой же Он пророк? Словом-то он не сказал этого, а только подумал, и наружно ни в нем, ни в его хлопотах, как доброго хозяина, не произошло никакой перемены, но Господь видел его сердце и по сердцу его сделал ему вразумление. Он внушил ему, что грешникам-то и место около Него и что грешница, прилегшая к Нему сердцем, больше почтила Его, чем он, почтивший Его только угощением. Внешнее вводит человека в неприятное Господу чувство праведности, а внутреннее всегда держит его в чувствах своего непотребства пред лицом всеведущаго Господа.

Свя­тая Ана­ста­сия ро­ди­лась в зна­ме­ни­том го­ро­де Ри­ме. Она от­ли­ча­лась сво­им бла­го­род­ством, ду­шев­ною и те­лес­ною кра­со­тою, бла­гим нра­вом и кро­то­стью. Отец ее, по име­ни Пре­текстат, был се­на­то­ром и ис­по­ве­до­вал ел­лин­скую язы­че­скую ве­ру. А мать ее, име­нем Фав­ста, ве­ро­ва­ла во Хри­ста. В де­ви­че­ском воз­расте Ана­ста­сия бы­ла по­ру­че­на сво­ею ма­те­рью для обу­че­ния од­но­му до­стой­но­му му­жу, из­вест­но­му сво­ею уче­но­стью, а еще бо­лее сво­им бла­го­че­сти­ем. Его зва­ли Хри­со­го­ном. Он был хри­сти­а­ни­ном, хо­ро­шо знал Бо­же­ствен­ное уче­ние Хри­ста и впо­след­ствии стал му­че­ни­ком. От это­го свя­то­го му­жа Ана­ста­сия на­учи­лась не од­ной толь­ко гра­мо­те; она на­учи­лась так­же по­зна­вать То­го, Кто есть на­ча­ло все­му ви­ди­мо­му и неви­ди­мо­му, цель всех сер­деч­ных бла­го­че­сти­вых же­ла­ний, Еди­ный ис­тин­ный Бог, Со­зда­тель и Со­вер­ши­тель все­го. И ста­ла она при­леж­но чи­тать хри­сти­ан­ские кни­ги, по­уча­ясь в За­коне Гос­под­нем день и ночь, и утвер­ждая свое серд­це в люб­ви к Бо­гу.

Ко­гда Ана­ста­сия за­кон­чи­ла свое уче­ние у Хри­со­го­на, ее еди­но­глас­но ста­ли про­слав­лять как муд­рую и пре­крас­ную де­ву.

Меж­ду тем, ото­шла от этой жиз­ни бла­жен­ная мать Ана­ста­сии, Фав­ста. Отец же свя­той про­тив ее же­ла­ния вы­дал ее за неко­е­го Пом­плия, про­ис­хо­див­ше­го так­же из се­на­тор­ско­го ро­да и ис­по­ве­дав­ше­го ел­лин­скую ве­ру, и бы­ла Ана­ста­сия от­ве­де­на в дом к же­ни­ху, вер­ная к невер­но­му, аг­ни­ца Хри­сто­ва к вол­ку. Но Бог, к Ко­то­ро­му воз­но­си­лись ее ры­да­ния, пе­ред Ко­то­рым она мо­ли­лась день и ночь, со­хра­нил ее. Свя­тая не ли­ши­лась сво­е­го дев­ства, и нечи­стый муж не осквер­нил ее чи­сто­го те­ла. Ана­ста­сия при­тво­ри­лась, что у нее по­сто­ян­ная и неис­це­ли­мая жен­ская бо­лезнь, и го­во­ри­ла, что не мо­жет быть же­ною сво­е­му му­жу. Ино­гда муж на­силь­но, борь­бой, хо­тел до­бить­ся от нее удо­вле­тво­ре­ния сво­ей по­хо­ти, но Ана­ста­сия с неви­ди­мою по­мо­щью Ан­ге­ла Хра­ни­те­ля вы­ры­ва­лась из его рук, – и так оста­лась она непо­роч­ною де­вою.

Ча­сто, сняв свои рос­кош­ные одеж­ды и дра­го­цен­ные укра­ше­ния и на­дев тай­но ни­щен­ское ру­би­ще, Ана­ста­сия вы­хо­ди­ла из до­му, неве­до­мо для всех, кро­ме од­ной ра­бы­ни, ко­то­рая неот­луч­но со­про­вож­да­ла ее. С этой ра­бы­ней Ана­ста­сия об­хо­ди­ла все тем­ни­цы, зо­ло­том по­ку­пая се­бе у стра­жи вход в них, по­се­ща­ла страж­ду­щих ра­ди Хри­ста, слу­жи­ла им с бла­го­го­ве­ни­ем и усер­ди­ем, сколь­ко мог­ла. Она умы­ва­ла ру­ки и но­ги за­клю­чен­ных, очи­ща­ла их спу­тан­ные во­ло­сы, пол­ные со­ра, оти­ра­ла кровь их, об­вя­зы­ва­ла их ра­ны чи­стым по­лот­ном, по­да­ва­ла каж­до­му пи­щу и пи­тье. По­том, до­ста­точ­но по­слу­жив им, она воз­вра­ща­лась до­мой.

В этих за­ня­ти­ях ча­сто при­хо­ди­лось ей вы­хо­дить из до­му, и не скры­лось это от ее му­жа. Он узнал, что Ана­ста­сия по­се­ща­ет уз­ни­ков, и еще боль­ше раз­гне­вал­ся на нее, тем бо­лее что и преж­де он был раз­дра­жен на свя­тую за ее от­каз ве­сти с ним су­пру­же­скую жизнь, и мно­го ей за то до­са­ждал. А о де­лах Ана­ста­сии он узнал от со­про­вож­дав­шей ее ра­бы­ни, эта ве­ро­лом­ная жен­щи­на рас­ска­за­ла ему все.

Же­сто­ко из­бив Ана­ста­сию, без­за­кон­ный муж ее за­клю­чил свя­тую в от­дель­ную ком­на­ту, при­ста­вив к ней стра­жу, так что она не мог­ла вый­ти из ком­на­ты. И скор­бе­ла ду­хом свя­тая об уз­ни­ках за Хри­ста, что не по­се­ща­ет их, не слу­жит им, не снаб­жа­ет их всем нуж­ным. Осо­бен­но же бо­ле­ло серд­це Ана­ста­сии по учи­те­лю ее свя­том Хри­со­гоне, что не ви­дит она его.

Уже два го­да свя­той Хри­со­гон пре­тер­пе­вал мно­го раз­лич­ных мук, пре­бы­вая в тем­ни­це. На­хо­дясь на сво­бо­де, Ана­ста­сия ча­сто при­хо­ди­ла к нему. Те­перь же, пре­бы­вая в за­клю­че­нии и под бди­тель­ным над­зо­ром, она не мог­ла на­ве­щать сво­е­го учи­те­ля.

Осо­бен­но стал при­тес­нять Ана­ста­сию ее муж, ко­гда умер отец сей бла­го­че­сти­вой же­ны, Пре­текстат, все зна­чи­тель­ное име­ние Пре­тек­ста­та пе­ре­шло по на­след­ству к Ана­ста­сии как к един­ствен­ной до­че­ри, ибо у него не бы­ло боль­ше ни де­тей, ни род­ствен­ни­ков. И то­гда Пом­плий, вос­поль­зо­вав­шись смер­тью сво­е­го те­стя, из нена­ви­сти к Ана­ста­сии за ее несо­гла­сие к его плот­ским же­ла­ни­ям за­мыс­лил умо­рить ее, чтобы на­сле­до­вать все ее име­ние и жить с дру­гой же­ною на чу­жие день­ги. Об­ра­ща­ясь со свя­тою, как с плен­ни­цею и ра­бою, он еже­днев­но ис­тя­зал и му­чил ее. Это из­вест­но из пись­ма ее, тай­но на­пи­сан­но­го ею Хри­со­го­ну и по­слан­но­го через од­ну ста­ри­цу. Вот это пись­мо:

«Свя­то­му ис­по­вед­ни­ку Хри­сто­ву Хри­со­го­ну от Ана­ста­сии.

Мой отец был идо­ло­по­клон­ник; но мать моя Фав­ста жи­ла все­гда чи­стою и бла­го­че­сти­вою хри­сти­ан­скою жиз­нью. И она сде­ла­ла ме­ня хри­сти­ан­кою с са­мых мла­ден­че­ских пе­лен. По­сле ее кон­чи­ны я при­ня­ла на се­бя тяж­кое иго су­пру­же­ства с языч­ни­ком. Но, по ми­ло­сер­дию ко мне Бо­га, я успеш­но ук­ло­ня­лась от ло­жа его, при­тво­ря­ясь боль­ною, и те­перь во дни и в но­чи объ­ем­лю сто­пы Гос­по­да мо­е­го Иису­са Хри­ста. Муж же мой с недо­стой­ны­ми и сквер­ны­ми идо­ло­по­клон­ни­ка­ми рас­тра­чи­ва­ет мое на­сле­дие, по­хва­ля­ясь бо­гат­ством мо­им, как бы сво­им, а ме­ня, как вол­шеб­ни­цу и про­тив­ни­цу его язы­че­ской ве­ры, он то­мит в столь тяж­ком за­клю­че­нии, что мне ни­че­го не оста­ет­ся, как толь­ко, пре­дав дух Гос­по­ду, упасть мерт­вою. Ко­неч­но, я долж­на ра­до­вать­ся, что, по­стра­дав за Гос­по­да, умру, ис­по­ве­дуя Его, но я глу­бо­ко скорб­лю о том, что ви­жу, как все мои бо­гат­ства, обе­щан­ные Бо­гу, рас­то­ча­ют­ся ру­ка­ми лю­дей нече­сти­вых и бо­го­про­тив­ных. По­это­му про­шу те­бя, че­ло­век Бо­жий, по­мо­лись при­леж­но вла­ды­ке Хри­сту, чтобы Он му­жа мо­е­го или оста­вил жи­вым, ес­ли ве­да­ет, что тот ко­гда-ни­будь уве­ру­ет, или, ес­ли он бу­дет все про­дол­жать пре­бы­вать в неве­рии, то да по­ве­лит ему вый­ти из сре­ды жи­вых и дать ме­сто тем, кто чтит Бо­га. Луч­ше ему уме­реть, чем не ис­по­ве­до­вать Сы­на Бо­жия и пре­пят­ство­вать тем, кто ис­по­ве­ду­ет Его. При­зы­ваю Хри­ста во сви­де­те­ли, что ес­ли я бу­ду сво­бод­на, то про­ве­ду жизнь мою в слу­же­нии свя­тым и бу­ду при­леж­но о них за­бо­тить­ся, как я уже и на­ча­ла де­лать... Спа­сай­ся, муж Бо­жий, и по­ми­луй ме­ня».

На это пись­мо к свя­той Ана­ста­сии при­шел та­кой от­вет:

«Хри­со­гон – Ана­ста­сии. К те­бе, сму­ща­е­мой бу­рею и вол­не­ни­я­ми ми­ра се­го, ско­ро при­дет Хри­стос, хо­дя­щий по во­дам, и еди­ным сло­вом Сво­им ути­шит взды­ма­ю­щи­е­ся на те­бя вет­ры на­ве­тов вра­жьих. На­хо­дясь по­сре­ди воз­му­щен­но­го мо­ря, тер­пе­ли­во ожи­дай Хри­ста, Ко­то­рый при­дет к те­бе, и неустан­но взы­вай сло­ва­ми про­ро­ка: «Что уны­ва­ешь ты, ду­ша моя, и что сму­ща­ешь­ся? Упо­вай на Бо­га, ибо я бу­ду еще сла­вить Его, Спа­си­те­ля мо­е­го и Бо­га мо­е­го» (Пс.41:6). Ожи­дай от Бо­га двой­но­го воз­да­я­ния. Ибо те­бе бу­дет воз­вра­ще­но вре­мен­ное на­след­ство и да­ро­ва­но бу­дет небес­ное: Гос­подь за­тем по вре­ме­нам по­пус­ка­ет злое и за­мед­ля­ет свои бла­го­де­я­ния, чтобы мы не во­з­дре­ма­ли в без­опас­но­сти. Не сму­щай­ся, ко­гда ви­дишь, что бе­ды по­сти­га­ют лю­дей, жи­ву­щих в бла­го­че­стии. Гос­подь не от­вер­га­ет те­бя, но ис­пы­ты­ва­ет. Знай и то, что не проч­на за­щи­та, по­да­ва­е­мая ру­кою че­ло­ве­че­ской, по сло­ву Пи­са­ния: «про­клят че­ло­век, ко­то­рый на­де­ет­ся на че­ло­ве­ка, и бла­го­сло­вен че­ло­век, ко­то­рый на­де­ет­ся на Гос­по­да» (Иер.17:5, 7). Креп­ко и бод­ро ох­ра­няй се­бя от всех гре­хов и ищи уте­ше­ния от Еди­но­го Бо­га, со­блю­дая свя­тые за­по­ве­ди Его. Ско­ро вер­нет­ся к те­бе мир­ное вре­мя. Как по­сле ноч­ной тьмы вос­си­я­ет све­то­зар­ный день и как по­сле же­сто­кой зи­мы на­сту­па­ет теп­лая вес­на, так при­дут к те­бе зо­ло­тые и яс­ные дни, и то­гда ты по­дашь всем страж­ду­щим ра­ди име­ни Хри­сто­ва вре­мен­ное уте­ше­ние, а са­ма несо­мнен­но спо­до­бишь­ся веч­но­го бла­жен­ства... Спа­сай­ся о Гос­по­де и мо­лись обо мне».

Вско­ре Ана­ста­сии суж­де­но бы­ло ис­пы­тать от без­жа­лост­но­го нече­сти­во­го му­жа сво­е­го но­вые смер­тель­ные оби­ды, и она опять на­пи­са­ла свя­то­му Хри­со­го­ну пись­мо. Вот что бы­ло на­пи­са­но в нем:

«Ис­по­вед­ни­ку Хри­сто­ву Хри­со­го­ну от Ана­ста­сии. По­мя­ни ме­ня и по­мо­лись за ме­ня, чтобы Гос­подь, по люб­ви к Ко­е­му я терп­лю му­ки, о ко­то­рых рас­ска­жет те­бе по­слан­ная к те­бе ста­ри­ца, при­нял мою ду­шу».

Свя­той от­ве­чал ей:

«Хри­со­гон – Ана­ста­сии. Све­ту все­гда пред­ше­ству­ет тьма, и по­сле бо­лез­ней ча­сто воз­вра­ща­ет­ся здо­ро­вье, и по­сле смер­ти обе­ща­на нам жизнь. Один и тот же ко­нец для вся­ко­го, как для счаст­лив­ца, так и для стра­даль­ца, чтобы скор­бя­щи­ми не овла­де­ва­ло от­ча­я­ние и чтобы в ра­до­сти лю­ди не пре­да­ва­лись са­мо­мне­нию. Од­но мо­ре, на ко­то­ром пус­ка­ют­ся в путь чел­ны жиз­ней на­ших, и с еди­ным Корм­чим ду­ши на­ши со­вер­ша­ют свое пла­ва­ние. Ко­раб­ли од­них бо­лее креп­ки и без вре­да про­хо­дят через вол­не­ния, а у дру­гих – ут­лые чел­ны, ко­то­рые и в за­ти­шье близ­ки к по­топ­ле­нию. Близ­ко вре­мя ги­бе­ли тех, ко­то­рые не ду­ма­ют прий­ти к спа­си­тель­но­му при­ста­ни­щу. А ты, непо­роч­ная слу­жи­тель­ни­ца Хри­сто­ва, при­ле­пись всею мыс­лию ко Кре­сту Хри­сто­ву и при­го­товь се­бя к де­лу Гос­под­ню, и ко­гда ты по­слу­жишь Хри­сту по соб­ствен­но­му тво­е­му же­ла­нию, то от му­че­ний с тор­же­ством пе­рей­дешь в бла­жен­ную жизнь ко Хри­сту».

Этим пись­мом свя­той Хри­со­гон про­ро­че­ство­вал о ско­рой ги­бе­ли же­сто­ко­го му­жа ее Пом­плия. И дей­стви­тель­но, по­след­ний вско­ре был от­прав­лен в Пер­сию по­слом к пер­сид­ско­му ца­рю. От­прав­ля­ясь в путь, он дол­жен был плыть по мо­рю. Ко­рабль, на ко­то­ром он плыл, во вре­мя вне­зап­ной бу­ри по­шел ко дну и уто­нул. Так по­гиб этот ока­ян­ный че­ло­век. Свя­тая же Ана­ста­сия, со­хра­нив свое дев­ство, как пти­ца из­ба­ви­лась от се­ти лов­ца. Вме­сте со сво­бо­дой сво­ей она по­лу­чи­ла и все на­след­ство, остав­ше­е­ся ей от ро­ди­те­лей. И на­ча­ла она уже без по­ме­хи от ко­го бы то ни бы­ло об­хо­дить за­клю­чен­ных в тем­ни­цах. Она слу­жи­ла свя­тым стра­сто­терп­цам Хри­сто­вым не од­ним толь­ко име­ни­ем сво­им. На­ря­ду с этим она уте­ша­ла их, сво­и­ми бла­го­ра­зум­ны­ми ре­ча­ми воз­буж­да­ла их к му­же­ствен­но­му тер­пе­нию и к без­бо­яз­нен­ной смер­ти за Хри­ста.
В то вре­мя царь Дио­кли­ти­ан на­хо­дил­ся в Ак­ви­лее[1]  и на­прав­лял все свои за­бо­ты на то, чтобы ни од­но­му хри­сти­а­ни­ну не уда­лось тай­но уй­ти из его рук. Ему до­нес­ли из Ри­ма, что тем­ни­цы на­пол­не­ны ве­ли­ким мно­же­ством хри­сти­ан, что они, несмот­ря на раз­но­об­раз­ные му­че­ния, не от­ри­ца­ют­ся от сво­е­го Хри­ста, и что во всем этом их под­креп­ля­ет хри­сти­ан­ский учи­тель Хри­со­гон, ко­то­ро­му они по­кор­ны, во всем сле­дуя его на­став­ле­ни­ям. Царь при­ка­зал пре­дать всех хри­сти­ан му­кам и смер­ти, а Хри­со­го­на по­слать к нему. Он раз­мыш­лял, что ес­ли одо­ле­ет его упор­ство, то лег­ко оси­лит и про­чих хри­сти­ан.

Ко­гда Хри­со­го­на ве­ли к ца­рю на ис­пы­та­ние, из­да­ле­ка сле­до­ва­ла за сво­им учи­те­лем и Ана­ста­сия.

Уви­дев свя­то­го му­жа, царь на­чал спер­ва бе­се­до­вать с ним, с кро­то­стью уве­ще­вая его от­речь­ся от Хри­ста.

– При­ми, Хри­со­гон, мой доб­рый со­вет, – го­во­рил без­за­кон­ный вла­сти­тель, – при­со­еди­нись к на­шей ве­ре, сде­лай угод­ное бо­гам и вы­бе­ри се­бе при­ят­ное вме­сто скорб­но­го, по­лез­ное вме­сто непо­лез­но­го. Знай, что не толь­ко ты из­ба­вишь­ся от мук и по­лу­чишь столь же­лан­ную сво­бо­ду, но сверх то­го сде­ла­ешь­ся на­чаль­ни­ком ве­ли­ко­го го­ро­да Ри­ма.

Свя­той от­ве­чал на это:
– Я по­знал Еди­но­го Бо­га, и Он для ме­ня до­ро­же вся­ко­го све­та и во­жде­лен­нее вся­кой сво­бо­ды. Он мне до­ро­же всей жиз­ни, по­лез­нее всех со­кро­вищ. В Него од­но­го ве­рую я серд­цем, ис­по­ве­дую Его уста­ми, чту Его ду­шою и пе­ред оча­ми всех пре­кло­няю Ему мои ко­ле­на. Чтить же мно­гих тво­их бо­гов, в ко­то­рых жи­вут бе­сы, я не бу­ду; я мыс­лю о них так же, как и Со­крат[2], ко­то­рый го­во­рит о них: «Нуж­но вся­че­ски уда­лять­ся от них, по­то­му что они со­блаз­ня­ют лю­дей и суть из­вест­ные ду­ше­губ­цы». Да­ры же и честь, ко­то­рые ты мне пред­ла­га­ешь, я це­ню не боль­ше, чем сон и мрак.

Не мог боль­ше слы­шать царь та­ких сво­бод­ных ре­чей Хри­со­го­на и по­ве­лел во­и­нам взять его и, за­ве­дя в пу­стын­ное ме­сто, от­ру­бить ему го­ло­ву. Те­ло свя­то­го бы­ло бро­ше­но на бе­ре­гу мо­ря[3], неда­ле­ко от жи­лищ од­но­го пре­сви­те­ра Зо­и­ла, му­жа свя­той жиз­ни, и трех де­виц – се­стер те­лом и ду­хом, Ага­пии, Хи­о­нии и Ири­ны[4]. Этот пре­сви­тер по от­кро­ве­нию от Бо­га узнал о те­ле свя­то­го Хри­со­го­на, взял его вме­сте с усе­чен­ною го­ло­вою и, вло­жив в ков­чег, скрыл у се­бя до­ма[5]. По ис­те­че­нии же трид­ца­ти дней явил­ся ему в ви­де­нии свя­той Хри­со­гон и ска­зал:

– Знай, что в те­че­ние пред­сто­я­щих де­вя­ти дней три жи­ву­щие близ те­бя де­ви­цы Хри­сто­вы бу­дут взя­ты на му­че­ния. Ты же ска­жи ра­бе Гос­под­ней Ана­ста­сии, чтобы она за­бо­ти­лась о них, воз­буж­дая их к по­дви­гу му­же­ства, по­ка они не увен­ча­ют­ся му­че­ни­че­ски­ми вен­ца­ми. Будь и ты в бла­гом упо­ва­нии, что вос­при­мешь слад­кие пло­ды тво­их тру­дов. Вско­ре и ты осво­бо­дишь­ся от здеш­ней жиз­ни и бу­дешь от­ве­ден к Хри­сту с по­стра­дав­ши­ми за Него.

Та­кое же от­кро­ве­ние бы­ло и свя­той Ана­ста­сии. И вот, вдох­нов­ля­е­мая Ду­хом Бо­жи­им, она при­шла к до­му пре­сви­те­ра, ко­то­ро­го ни­ко­гда не зна­ла, и спра­ши­ва­ла у него:

– Где те де­ви­цы, о му­че­ни­че­ской кон­чине ко­то­рых ему бы­ло от­кры­то в ви­де­нии.

По­том, узнав ме­сто их оби­та­ния, она по­шла к ним и про­ве­ла с ни­ми ночь, бе­се­дуя с ни­ми о люб­ви к Бо­гу и о спа­се­нии ду­ши. И сво­ею ре­чью уве­ще­ва­ла их му­же­ствен­но, до кро­ви, сто­ять за Хри­ста, Же­ни­ха их. У пре­сви­те­ра же Зо­и­ла она уви­де­ла мо­щи свя­то­го му­че­ни­ка Хри­сто­ва Хри­со­го­на, сво­е­го до­ро­го­го учи­те­ля, и мно­го пла­ка­ла над ни­ми теп­лы­ми сле­за­ми, по­ру­чая се­бя его мо­лит­вам. За­тем она воз­вра­ти­лась в Ак­ви­лею.

Вско­ре по­сле то­го пред­ска­за­ние свя­то­го Хри­со­го­на пре­сви­те­ру Зо­и­лу ис­пол­ни­лось. Этот пре­сви­тер по ис­те­че­нии де­вя­ти дней пе­ре­шел к Гос­по­ду, а свя­тые де­вы Ага­пия, Хи­о­ния и Ири­на бы­ли взя­ты и при­ве­де­ны на до­прос к ца­рю Дио­клеи­ти­а­ну. Дол­го уве­ще­вал он их при­не­сти жерт­ву идо­лам, при­бе­гая то к лас­кам, то к уг­ро­зам, но не успел в том и, на­ко­нец, за­клю­чил их в тем­ни­цу.

Свя­тая же Ана­ста­сия, по­се­щая по обы­чаю сво­е­му за­клю­чен­ных, при­шла к тем свя­тым де­вам и уте­ша­ла их, воз­буж­дая в них упо­ва­ние на неот­ступ­ную по­мощь Хри­сто­ву и на­деж­ду на слав­ную по­бе­ду над вра­га­ми Гос­по­да.

Меж­ду тем ца­рю на­до бы­ло по го­су­дар­ствен­ным де­лам от­пра­вить­ся в Ма­ке­до­нию[6], по­это­му свя­тые де­вы бы­ли по­ру­че­ны му­чи­те­лю Дуль­ки­цию, ко­то­рый их пы­тал и му­чил, а за­тем пе­ре­дал их на ис­тя­за­ние од­но­му ко­ми­ту, Си­си­нию[7]. По­след­ний бро­сил свя­тых Ага­пию и Хи­о­нию в огонь. Здесь они и пре­да­ли дух свой Бо­гу, оста­вив те­ла свои в огне це­лы­ми и непо­вре­жден­ны­ми. А свя­тую Ири­ну один из во­и­нов Си­си­ния ра­нил стре­лою из ту­го­го лу­ка, по­сле че­го свя­тая скон­ча­лась. Чи­стые те­ла их взя­ла свя­тая Ана­ста­сия, об­ви­ла бе­лы­ми пла­ща­ни­ца­ми с аро­ма­та­ми и бла­го­го­вей­но по­ло­жи­ла на из­бран­ном ме­сте, убла­жая их стра­да­ния.

По­том Ана­ста­сия ста­ла пе­ре­хо­дить из го­ро­да в го­род и из стра­ны в стра­ну, свя­тая вез­де слу­жи­ла хри­сти­а­нам, со­дер­жи­мым в узах, до­став­ля­ла на свои сред­ства уз­ни­кам пи­щу и пи­тье, одеж­ду и все необ­хо­ди­мое и ока­зы­ва­ла боль­ным вра­чеб­ную по­мощь. Она бы­ла от­ра­дою для всех тяж­ко ис­пы­ту­е­мых и из­не­мо­га­ю­щих те­лом лю­дей и зо­ло­том по­ку­па­ла им об­лег­че­ние от дол­гов­ре­мен­ных тяж­ких уз. Вот по­это­му Ана­ста­сия и бы­ла на­зва­на Узо­ре­ши­тель­ни­цей, так как сво­им тай­ным по­пе­че­ни­ем она мно­гим раз­ре­ши­ла узы. Од­ним она при­нес­ла об­лег­че­ние, дру­гих, вра­чуя соб­ствен­ны­ми ру­ка­ми, она вы­ле­чи­ла от неис­це­ли­мых ран, иных, быв­ших по­лу­мерт­вы­ми, ожи­ви­ла сво­им ухо­дом, дав им здо­ро­вье и си­лы на ожи­дав­шие их но­вые му­че­ния.

Же­лая по­мо­гать боль­ным и несчаст­ным, она вы­учи­лась вра­чеб­но­му ис­кус­ству и са­ма ле­чи­ла ра­не­ных. Не гну­ша­лась она на ру­ках сво­их но­сить тех, ко­то­рые не мог­ли вла­деть ни ру­ка­ми сво­и­ми, ни но­га­ми, пе­ре­би­ты­ми или изъ­язв­лен­ны­ми за Хри­ста, – и са­ма вла­га­ла им в уста пи­щу, по­и­ла их, об­чи­ща­ла их гной, об­вя­зы­ва­ла стру­пья. И в том толь­ко бы­ло ее ве­се­лье и ра­дость, чтобы по­слу­жить Са­мо­му Хри­сту в ли­це тех, кто страж­дет за ис­по­ве­да­ние слад­чай­ше­го име­ни Хри­сто­ва. Об этом за­бо­ти­лась она все­ми си­ла­ми, к это­му стре­ми­лась все­ми спо­со­ба­ми и, тру­дясь в этом де­ле всею ду­шой, она по­беж­да­ла при­род­ную немощь свою, от­ли­ча­ясь ве­ли­ко­ду­ши­ем и му­же­ствен­но­стью, лю­бо­вью к Бо­гу и ближ­ним и за­бо­та­ми о свя­тых стра­даль­цах, ко­то­рые все­гда близ­ки к Бо­гу и о ко­то­рых она го­во­ри­ла вме­сте с Да­ви­дом: «Мне зе­ло чест­ни бы­ша дру­зи твои, Бо­же» (Пс.138:17).

Бу­дучи в Ма­ке­до­нии и за­ни­ма­ясь там обыч­ным сво­им де­лом, свя­тая Узо­ре­ши­тель­ни­ца Ана­ста­сия по­зна­ко­ми­лась с од­ною очень мо­ло­дою вдо­вою Фе­о­до­ти­ею, ко­то­рая бы­ла ро­дом из стра­ны Вифин­ской, из го­ро­да Ни­кеи[8]. По смер­ти му­жа она оста­лась с тре­мя мла­ден­ца­ми-сы­но­вья­ми и жи­ла в Ма­ке­до­нии, про­во­дя дни сво­е­го вдов­ства в усерд­ном ис­по­ве­да­нии хри­сти­ан­ства и в бла­го­че­сти­вых по­дви­гах. Бла­жен­ная Ана­ста­сия ча­сто жи­ла у той вдо­вы, лю­би­ла ее, как вер­ную ра­бу Хри­сто­ву, и уте­ша­лась слад­кою бе­се­дой с нею о слад­чай­шей люб­ви к Бо­гу, из-за ко­то­рой столь­ко свя­тых по­ло­жи­ли свои ду­ши. С те­че­ни­ем вре­ме­ни о Фе­о­до­тии узна­ли, что она хри­сти­ан­ка, и чест­ная вдо­ва бы­ла схва­че­на и при­ве­де­на к ца­рю на до­прос.

Ко­гда она сто­я­ла на этом нече­сти­вом су­ди­ли­ще, один из ок­ру­жав­ших ца­ря, име­нем Лев­ка­дий, пре­льстил­ся ее кра­со­той, так как она бы­ла кра­си­ва и бла­го­леп­на. Он про­сил ца­ря не уби­вать Фе­о­до­тию, но дать ее ему, чтобы он мог на ней же­нить­ся. Царь со­гла­сил­ся, на­де­ясь, что муж ско­рее об­ра­тит ее в идо­ло­по­клон­ство.

Лев­ка­дий взял Фе­о­до­тию с детьми к се­бе в дом, и че­го толь­ко ни де­лал и ни го­во­рил, упра­ши­вая ее, уве­ще­вая, лас­кая и гро­зя, чтобы она от­верг­лась Хри­ста и ста­ла его же­ною. Фе­о­до­тия от­ве­ча­ла ему:

– Ес­ли ты хло­по­чешь, чтобы я бы­ла тво­ей же­ной из-за то­го, что же­ла­ешь мо­их бо­гатств и име­ний, – то я доб­ро­воль­но от­даю те­бе все, оставь же ме­ня ра­бо­тать Хри­сту, чтобы мне вме­сто всех бо­гатств на­сле­до­вать од­но­го Хри­ста. Ес­ли же ты же­ла­ешь ме­ня из-за вле­че­ния к кра­со­те мо­ей и ду­ма­ешь от­вра­тить ме­ня от мо­е­го Хри­ста, то знай, что ты стре­мишь­ся к невоз­мож­но­му. Ибо лег­че ты об­ра­тишь кра­со­ту мою в без­об­ра­зие и жизнь в смерть, чем от­торг­нешь от Хри­ста мой ум и вы­ну­дишь у ме­ня со­гла­сие на брак с то­бою.

В то вре­мя Лев­ка­дию нуж­но бы­ло со­про­вож­дать ца­ря, ко­то­рый ку­да-то от­прав­лял­ся. И он уехал, оста­вив Фе­о­до­тию в сво­ем до­ме, и дол­го не воз­вра­щал­ся. Фе­о­до­тия же, несколь­ко об­лег­чен­ная, слу­жи­ла вме­сте со свя­тою Ана­ста­си­ею уз­ни­кам, ис­це­ля­ла боль­ных, по­гре­ба­ла мерт­вых, укреп­ля­ла жи­вых к боль­шим по­дви­гам. И вот Дио­кли­ти­а­ну сно­ва до­но­сят, что тем­ни­цы по го­ро­дам на­пол­не­ны хри­сти­а­на­ми и что негде по­ме­щать дру­гих уз­ни­ков. То­гда нече­сти­вый му­чи­тель ве­лел умерт­вить всех за­клю­чен­ных раз­лич­ны­ми каз­ня­ми, чтобы тем­ни­цы, осво­бо­див­шись, мог­ли вме­стить дру­гих хри­сти­ан. Бы­ла на­зна­че­на для то­го од­на ночь, во вре­мя ко­то­рой ве­ли­кое мно­же­ство му­че­ни­ков бы­ло при­зва­но к немер­ца­ю­ще­му Дню – Хри­сту Гос­по­ду. Од­ни скон­ча­лись от ме­ча, дру­гих по­то­пи­ла во­да, неко­то­рых со­жгли ог­нен­ные пе­чи, а дру­гих жи­вы­ми при­ня­ли нед­ра зем­ли: глу­бо­кие рвы и ямы бы­ли на­пол­не­ны людь­ми и за­сы­па­ны зем­лею и кам­ня­ми.

Наутро хри­сто­лю­би­вая и бла­жен­ная Ана­ста­сия по обы­чаю сво­е­му при­шла в од­ну из тем­ниц и, не най­дя ни­ко­го из чест­ных стра­даль­цев, на­пол­ни­ла воз­дух жа­лост­ны­ми кри­ка­ми и ры­да­ни­я­ми. Ко­гда слу­чив­ши­е­ся там во­и­ны спро­си­ли ее, за­чем она так ры­да­ет, она от­ве­ча­ла:

– Ищу ра­бов Бо­га мо­е­го, ко­то­рые вче­ра бы­ли в этой тем­ни­це, а те­перь – не знаю, где на­хо­дят­ся.

Во­и­ны, ви­дя, что она хри­сти­ан­ка, тот­час взя­ли ее и от­ве­ли к на­чаль­ни­ку Ил­ли­рий­ской об­ла­сти Фло­ру[9]. Ко­гда свя­тую при­ве­ли к иге­мо­ну, тот спро­сил ее:

– Ты хри­сти­ан­ка?

Свя­тая Ана­ста­сия от­ве­ча­ла:

– Во­ис­ти­ну я хри­сти­ан­ка. Что те­бе ка­жет­ся мер­зост­ным, то мне до­ро­го. А имя хри­сти­ан­ки, ко­то­рое у вас счи­та­ет­ся по­зо­ром, для ме­ня чест­но и слав­но.

То­гда иге­мон стал рас­спра­ши­вать Ана­ста­сию об ее про­ис­хож­де­нии и, узнав, что она из из­вест­но­го рим­ско­го ро­да, с удив­ле­ни­ем спро­сил:

– Что по­бу­ди­ло те­бя к то­му, что ты, оста­вив Рим, слав­ное оте­че­ство твое, при­шла сю­да?

Свя­тая от­ве­ча­ла ему:

– Не что иное, как толь­ко глас Гос­по­да мо­е­го, при­зы­вав­ше­го ме­ня к Се­бе. Вни­мая это­му гла­су, я оста­ви­ла оте­че­ство и дру­зей, взя­ла Крест Хри­ста мо­е­го и бод­ро и ра­дост­но по­шла вслед за Хри­стом.

Иге­мон ска­зал на это:

– Где тот Хри­стос, Ко­то­ро­го ты ис­по­ве­ду­ешь?

Ана­ста­сия от­ве­ча­ла:

– Нет ме­ста, в ко­то­ром бы не бы­ло Хри­ста. Он – на небе, в мо­ре, и на зем­ле, Он пре­бы­ва­ет во всех при­зы­ва­ю­щих и бо­я­щих­ся Его, про­све­щая их ра­зум и все­гда на­хо­дясь с ни­ми.

Иге­мон спро­сил:

– Где же на­хо­дят­ся лю­ди, бо­я­щи­е­ся тво­е­го Хри­ста, о ко­то­рых ты го­во­ришь? Ска­жи нам, чтобы мы узна­ли их.

Свя­тая от­ве­ча­ла:

– До­се­ле они бы­ли с на­ми на зем­ле, жи­вя в те­ле, те­перь же, оста­вив доль­ний мир, они на небе и с вы­со­ты смот­рят на нас. Это бла­жен­ство до­ста­ви­ла им смерть, при­ня­тая за Хри­ста. И я же­лаю быть в их чис­ле и пой­ти тем же пу­тем, что и они.

Иге­мон ни­че­го не мог сде­лать со знат­ною рим­лян­кою, преж­де чем о ней не узна­ет царь, и по­то­му он, опи­сав все ка­са­ю­ще­е­ся Ана­ста­сии, от­пра­вил это в осо­бом до­не­се­нии Дио­кли­ти­а­ну. Дио­кли­ти­ан зна­вал ро­ди­те­лей Ана­ста­сии и му­жа ее, рав­но как и ее са­мое. По­няв, что она тра­тит на бед­ных хри­сти­ан свое име­ние, по­лу­чен­ное ею от ро­ди­те­лей, он при­ка­зал при­ве­сти свя­тую к се­бе и, уви­дев ее, стал рас­спра­ши­вать об ее со­сто­я­нии, так как боль­ше лю­бил бо­гат­ство, чем сво­их бо­гов.

– Где твои бо­гат­ства, остав­ши­е­ся те­бе по­сле от­ца?

Свя­тая му­же­ствен­но от­ве­ча­ла:

– Ес­ли б у ме­ня оста­ва­лось еще что-ни­будь из со­кро­вищ и име­ний, ко­то­ры­ми бы я мог­ла еще по­слу­жить ра­бам мо­е­го Хри­ста, то я не пре­да­ла бы се­бя в ру­ки лю­дей, ищу­щих хри­сти­ан­ской кро­ви. Но те­перь я уже ис­то­щи­ла все иму­ще­ство свое, ко­то­рое при­нес­ла в жерт­ву Хри­сту, и у ме­ня оста­лось од­но лишь мое те­ло, по­это­му я стрем­люсь и его при­не­сти в дар мо­е­му Бо­гу.

Ви­дя, как свя­тая сво­бод­но го­во­рит, и про­ви­дя ее му­же­ство, царь по­те­рял на­деж­ду одо­леть ее сло­ва­ми и по­лу­чить что-ни­будь из бо­гатств ее, об ис­то­ще­нии ко­то­рых он толь­ко что слы­шал. Он бо­ял­ся всту­пать с нею в даль­ней­шую бе­се­ду, чтоб она не при­сты­ди­ла его сво­и­ми пре­муд­ры­ми сло­ва­ми, и ве­лел от­ве­сти ее к об­ла­сте­на­чаль­ни­ку, ска­зав при этом:

– Не по­до­ба­ет цар­ско­му ве­ли­че­ству бе­се­до­вать с безум­ной жен­щи­ной.

Об­ла­сте­на­чаль­ник лас­ко­во спро­сил свя­тую Ана­ста­сию:

– За­чем не хо­чешь ты при­не­сти бо­гам жерт­вы, как при­но­сил их твой отец, за­чем оста­ви­ла их и по­чи­та­ешь Хри­ста? Ведь ты не зна­ешь Его: Он ро­дил­ся сре­ди иуде­ев и ими же убит как зло­дей.

Ана­ста­сия от­ве­ча­ла:

– И у ме­ня в до­ме бы­ли бо­ги и бо­ги­ни, зо­ло­тые, се­реб­ря­ные и мед­ные. Я ви­де­ла, как они празд­но сто­я­ли, слу­жа толь­ко се­да­ли­щем для птиц, жи­ли­щем для па­у­ков и мух. По­это­му я бро­си­ла бо­гов и бо­гинь в огонь, осво­бож­дая их от бес­че­стия, ко­то­рые им на­но­си­ли пти­цы, па­у­ки и му­хи. И из ог­ня они вы­шли у ме­ня мо­не­та­ми зо­ло­ты­ми, се­реб­ря­ны­ми и мед­ны­ми. На те день­ги я на­пи­та­ла мно­гих го­лод­ных, оде­ла на­гих, по­мог­ла немощ­ным, удо­вле­тво­ри­ла нуж­да­ю­щих­ся. И так из тех бо­гов, ко­то­рые сто­я­ли без де­ла и без поль­зы, я из­влек­ла поль­зу для мно­гих.

Услы­шав та­кие сло­ва, об­ла­сте­на­чаль­ник с яро­стью вос­клик­нул:

– Я и слы­шать не хо­чу о тво­ем без­бож­ном по­ступ­ке.

То­гда свя­тая с усмеш­кой от­ве­ти­ла:

– Удив­ля­юсь тво­е­му ра­зу­му, су­дья. Как ты мо­жешь на­зы­вать мой по­сту­пок – без­бож­ным по­ступ­ком. Ес­ли б в тех без­душ­ных идо­лах бы­ло хоть од­но чув­ство или од­на ка­кая-ни­будь си­ла, то что по­ме­ша­ло бы им осво­бо­дить­ся из рук раз­ру­ши­те­лей их, или ото­мстить раз­ру­ши­те­лям, или, на­ко­нец, кри­чать и про­сить по­мо­щи от вас? А они да­же не зна­ют са­ми о се­бе, не зна­ют, что с ни­ми де­ла­ет­ся.

Пре­ры­вая речь свя­той, су­дья ска­зал:

– Бо­же­ствен­ный царь наш по­ве­лел те­бе – от­ло­жив все лиш­ние раз­го­во­ры, сде­лать од­но из двух: или со­гла­сить­ся на жерт­во­при­но­ше­ние бо­гам, или по­гиб­нуть злою смер­тью.

Свя­тая от­ве­ча­ла на это, что уме­реть за Хри­ста не зна­чит по­гиб­нуть, но – вой­ти в жизнь веч­ную.

Уви­дев по­сле дол­го­го раз­го­во­ра, что свя­тая непре­клон­на, об­ла­сте­на­чаль­ник до­ло­жил об этом ца­рю. Дио­кли­ти­ан в ве­ли­ком гне­ве стал раз­ду­мы­вать, что бы сде­лать со свя­тою Ана­ста­си­ею. Кто-то из при­бли­жен­ных по­со­ве­то­вал ца­рю пе­ре­дать ее Уль­пи­а­ну, жре­цу Ка­пи­то­лий­ско­му[10], чтобы он уго­во­рил ее от­речь­ся от Хри­ста или при­ну­дил му­ка­ми, или, ес­ли она не по­ко­рит­ся, каз­нил бы ее смер­тью, и ес­ли по­сле нее оста­нет­ся ка­кое иму­ще­ство, взял бы его в Ка­пи­то­лий. Этот со­вет по­нра­вил­ся ца­рю, и он пе­ре­дал свя­тую Ана­ста­сию Уль­пи­а­ну, вер­хов­но­му жре­цу всех бо­гов.

Уль­пи­ан с че­стью при­вел ее к се­бе в дом, рас­счи­ты­вая уло­вить ее ско­рее ле­стью, чем уг­ро­за­ми. По­сле дол­гих лас­ко­вых уго­во­ров он пред­ло­жил ей на вы­бор про­ти­во­по­лож­ные пред­ме­ты, за­клю­чав­шие в се­бе все ве­ли­ко­ле­пие ми­ра и все­воз­мож­ные ору­дия му­че­ний, раз­ме­стив все это друг про­тив дру­га: с од­ной сто­ро­ны дра­го­цен­ные кам­ни, а с дру­гой обо­ю­до­ост­рые но­жи; здесь – зо­ло­тые ло­жа, укра­шен­ные дра­го­цен­ной хру­сталь­ной от­дел­кой, а там – же­лез­ные рас­ка­лен­ные од­ры, на­пол­нен­ные го­ря­щи­ми уг­ля­ми; здесь – мо­ни­сты[11], серь­ги, раз­ные зо­ло­тые и жем­чуж­ные убо­ры, а там око­вы, ве­ри­ги и же­лез­ные узы. Здесь свет­лые зер­ка­ла и все­воз­мож­ные жен­ские на­ря­ды, а там же­лез­ные греб­ни и ро­га­ти­ны, на­зна­чен­ные для то­го, чтобы рвать те­ло. С од­ной сто­ро­ны дра­го­цен­ные оде­я­ния, с дру­гой оскол­ки и де­ре­вян­ные опил­ки, ко­то­ры­ми му­чи­те­ли обык­но­вен­но рас­трав­ля­ли ра­ны, на­не­сен­ные му­че­ни­кам.

К че­му по­сту­пил так этот ко­вар­ный и лу­ка­вый че­ло­век? К че­му по­ло­жил он про­тив пред­ме­тов рос­ко­ши – пред­ме­ты ис­тя­за­ний и мук, про­тив ра­ду­ю­щих – на­во­дя­щие уны­ние и про­тив лас­ка­ю­щих – пред­ме­ты ужас­ные? Для то­го, чтобы од­ни­ми пре­льстить или дру­ги­ми уст­ра­шить неве­сту Хри­сто­ву. Но она ни на что не об­ра­ща­ла вни­ма­ния: не же­ла­ла она ни­че­го, что те­шит, не бо­я­лась и не хо­те­ла бе­жать от пред­ме­тов, на­во­дя­щих скорбь и уны­ние, и с боль­шею охо­тою смот­ре­ла на ору­дия му­чи­тель­ства, чем на жен­ские убо­ры. Та­ким об­ра­зом, с ока­ян­ным слу­чи­лось то, что го­во­рит про­рок: «со­лга неправ­да се­бе» (Пс.26:12), – и ко­вар­ный жрец, не пред­чув­ствуя, уст­ро­ил все на свое по­срам­ле­ние и стыд; ибо Ана­ста­сия по­ка­за­ла то­гда еще боль­шее му­же­ство и лю­бовь ко Хри­сту, так что об­на­ру­жи­лась вся су­ет­ность ко­вар­но­го умыс­ла язы­че­ско­го жре­ца и тщет­ность его лу­кав­ства. Ко­гда он ска­зал свя­той: – «Вы­бе­ри се­бе с обе­их сто­рон то, что хо­чешь», – она, по­смот­рев на раз­ло­жен­ные пе­ред нею пред­ме­ты рос­ко­ши и дра­го­цен­но­сти, ска­за­ла:

– Все это, диа­вол, твое и ра­бо­та­ю­щих на те­бя, с ко­то­ры­ми ты и бу­дешь при этом в веч­ной по­ги­бе­ли.

По­смот­рев же на ве­ри­ги и ору­дия мук, свя­тая Ана­ста­сия про­из­нес­ла:

– Ок­ру­жен­ная эти­ми пред­ме­та­ми, я ста­ну пре­крас­нее и угод­нее во­жде­лен­но­му же­ни­ху мою – Хри­сту. Это я вы­би­раю, а то от­вер­гаю, это люб­лю ра­ди воз­люб­лен­но­го Гос­по­да мо­е­го, а то нена­ви­жу.

То­гда жрец, ща­дя ее и не те­ряя на­деж­ды, что она из­ме­нит свое же­ла­ние, дал ее три дня на раз­мыш­ле­ние. Но му­че­ни­ца, опе­ча­лив­шись, ска­за­ла:

– За­чем от­ла­гать? От­че­го ты не хо­чешь му­чить ме­ня те­перь же? Ни­че­го дру­го­го ты от ме­ня не услы­шишь, как толь­ко то, что я го­во­рю те­перь: я не при­не­су жерт­вы тво­им бо­гам, не ис­пол­ню во­ли тво­ей и тво­е­го ца­ря; а при­не­су жерт­ву хва­лы Ца­рю ве­ков, Еди­но­му бес­смерт­но­му Бо­гу мо­е­му, за Ко­то­ро­го я по­ла­гаю мою ду­шу. Му­че­ния же, ко­то­ры­ми ты гро­зишь, пре­зи­раю, так как ни­че­го не же­лаю при­об­ре­сти, как толь­ко од­но­го Хри­ста, в Ко­то­ром – жизнь веч­ная.

Жрец спро­сил ее:

– Неуже­ли и ты из­би­ра­ешь се­бе смерть, по­доб­ную Хри­сто­вой?

Му­че­ни­ца, услы­шав о смер­ти Хри­сто­вой, ис­пол­ни­лась ра­до­сти и ска­за­ла:

– Аминь, аминь! Да бу­дет так со мною, Хри­стос, Царь мой!

Жрец спро­сил:

– Что зна­чит это сло­во – «аминь»?

Свя­тая от­ве­ча­ла:

– Ты не до­сто­ин ни по­ни­мать, ни про­из­но­сить это сло­во[12]. Ни­кто из ра­зум­ных лю­дей не вли­ва­ет дра­го­цен­ное ми­ро в гни­лой со­суд.

То­гда Уль­пи­ан при­ка­зал от­ве­сти свя­тую Ана­ста­сию на три дня к зна­ко­мым ей жен­щи­нам, быв­шим ко­гда-то ее со­сед­ка­ми и по­дру­га­ми, чтобы они уго­во­ри­ли ее вер­нуть­ся к оте­че­ским бо­гам. Че­го толь­ко ни де­ла­ли те лу­ка­вые и нече­сти­вые жен­щи­ны! Ка­ких со­ве­тов, ка­ких лас­ко­вых и при­ят­ных для жен­щин слов ни на­шеп­ты­ва­ли они Ана­ста­сии, на­по­ми­ная ей о кра­со­те и сла­до­сти ми­ра! Но свя­тая бы­ла как глу­хая, ко­то­рая не слы­шит, и как немая, не от­вер­за­ю­щая уст сво­их. В те три дня она не при­ня­ла ни пи­щи, ни пи­тия в уста свои, но непре­стан­но в серд­це сво­ем взы­ва­ла к Же­ни­ху сво­е­му Хри­сту. Через три дня вер­хов­ный жрец Уль­пи­ан, ви­дя, что свя­тая Ана­ста­сия бы­ла твер­да в ис­по­ве­да­нии ве­ры, как столп непо­ко­ле­би­мый и го­ра непо­движ­ная, осу­дил ее на му­ки. Но спер­ва этот ока­ян­ный че­ло­век, уязв­лен­ный ее кра­со­тою, же­лал осквер­нить чи­стую го­лу­би­цу Хри­сто­ву сво­ею нечи­сто­тою. Од­на­ко, ко­гда сей нече­сти­вец хо­тел при­кос­нуть­ся к ней, он вдруг ослеп, страш­ная боль сжа­ла ему го­ло­ву, и, как безум­ный, он во­пил и взы­вал к сво­им бо­гам, про­ся по­мо­щи. Он при­ка­зал нести се­бя в идоль­ский храм, на­де­ясь по­лу­чить по­мощь от тех, ко­му слу­жил, но вме­сто по­мо­щи по­лу­чил боль­шой вред и вме­сто жиз­ни – смерть, ибо он из­верг свою злоб­ную ду­шу и пе­ре­се­лил­ся к сво­им бо­гам – в ад. Слух об этом чу­де рас­про­стра­нил­ся сре­ди мно­гих, а свя­тая му­че­ни­ца Ана­ста­сия оста­лась сво­бод­ною. Вый­дя от­ту­да, она от­пра­ви­лась к вы­ше­упо­мя­ну­той ду­хов­ной сест­ре сво­ей Фе­о­до­тии, все еще пре­бы­вав­шей в до­ме гра­до­на­чаль­ни­ка Лев­ка­дия, и рас­ска­за­ла ей по­дроб­но обо всем, что она пре­тер­пе­ла, и о том чу­де, ко­то­рое через нее со­вер­шил Бог, по­ка­зав над ней ми­лость Свою. Вско­ре по­сле то­го воз­вра­тил­ся и Лев­ка­дий из Вифи­нии. Он опять при­нял­ся за ста­рое и по-преж­не­му ста­рал­ся то лас­ка­ми, то уг­ро­за­ми скло­нить Фе­о­до­тью к двум без­за­ко­ни­ям – по­кло­нить­ся его нече­сти­вым бо­гам и всту­пить с ним в по­стыд­ный и нена­вист­ный для нее брак. На­ко­нец, ис­то­щив все свои уси­лия и ви­дя, что ни в чем успеть не мо­жет по при­чине пре­бы­ва­ния здесь Ана­ста­сии, же­сто­кий вос­пы­лал еще боль­шим гне­вом: он ско­вал и пре­дал Ана­ста­сию су­ду, а Фе­о­до­тью с ее детьми по­слал свя­зан­ной в Вифи­нию к ан­фи­па­ту Ни­ки­тою[13], рас­ска­зав ему в пись­ме все ка­са­ю­ще­е­ся Фе­о­до­тии.

Ко­гда бла­жен­ная Фе­о­до­тия бы­ла при­ве­де­на к это­му про­кон­су­лу, то по­след­ний при до­про­се стал гро­зить ей му­ка­ми. На это стар­ший сын Фе­о­до­тии, по име­ни Евод, неболь­шой маль­чик, ска­зал про­кон­су­лу:

– Мы, су­дья, не бо­им­ся мук, ко­то­рые да­ют те­лу нетле­ние, а ду­ше бес­смер­тие. Бо­им­ся же мы Бо­га, Ко­то­рый мо­жет и ду­шу, и те­ло по­гу­бить в ге­енне ог­нен­ной.

Су­дья, услы­шав та­кие ре­чи, при­ка­зал тут же, при ма­те­ри, бить от­ро­ка роз­га­ми до кро­ви. Мать, смот­ря на это, ра­до­ва­лась и укреп­ля­ла сво­е­го сы­на Бо­же­ствен­ны­ми сло­ва­ми, убеж­дая его му­же­ствен­но пре­тер­пе­вать вся­кое стра­да­ние. По­сле это­го ис­тя­за­ния Фе­о­до­тью от­да­ли од­но­му бес­стыд­но­му че­ло­ве­ку, по име­ни Гир­так, чтобы тот осквер­нил ее. Но ед­ва тот, при­бли­зясь к це­ло­муд­рен­ной ра­бе Бо­жи­ей, хо­тел при­кос­нуть­ся к ней, как уви­дел сто­я­ще­го воз­ле нее свет­ло­го юно­шу, ко­то­рый, гроз­но на него по­смот­рев, уда­рил его в ли­цо так силь­но, что он был ок­ро­вав­лен. Это чу­до яс­но ви­дел и ан­фи­пат, но вме­сто то­го, чтобы по­знать Бо­га, хра­ня­ще­го чи­сто­ту це­ло­муд­рен­ных, он обе­зу­мел еще боль­ше, при­пи­сы­вая это ча­рам волх­во­ва­ния. Он ве­лел раз­жечь как мож­но жар­че печь и бро­сить в нее мать с тре­мя детьми. И свя­тая Фе­о­до­тия с бла­го­сло­вен­ны­ми пло­да­ми чре­ва сво­е­го сде­ла­лась жерт­вою бла­го­при­ят­ною Бо­гу: она скон­ча­лась в огне[14].

В это вре­мя свя­тая Ана­ста­сия со­дер­жа­лась в око­вах у ил­ли­рий­ско­го иге­мо­на.

Этот че­ло­век был ко­ры­сто­лю­бив и, услы­шав, что Ана­ста­сия вла­де­ет боль­шим бо­гат­ством, ве­лел тай­но при­ве­сти ее к се­бе и ска­зал ей:

– Я знаю, что ты бо­га­та и име­ешь мно­го де­нег и име­ний. При этом ты дер­жишь­ся ве­ры хри­сти­ан­ской, че­го и са­ма не скры­ва­ешь. Ис­пол­ни же за­по­ведь сво­е­го Хри­ста, Ко­то­рый по­ве­ле­ва­ет вам пре­зи­рать все бо­гат­ства и быть ни­щи­ми. Усту­пи мне бо­гат­ство твое и сде­лай ме­ня на­след­ни­ком тво­е­го име­ния. Сде­лав так, ты по­лу­чишь двой­ную вы­го­ду: ис­пол­нишь за­по­ведь Хри­ста и, осво­бо­див­шись из на­ших рук, бу­дешь без­бо­яз­нен­но и невоз­бран­но слу­жить сво­е­му Бо­гу.

Пре­муд­рая Ана­ста­сия бла­го­ра­зум­но от­ве­ти­ла на это:

– В Еван­ге­лии есть сло­во Гос­по­да мо­е­го: «про­дай име­ние твое и раз­дай ни­щим; и бу­дешь иметь со­кро­ви­ще на небе­сах» (Мф.19:21). Кто бу­дет на­столь­ко бе­зу­мен, чтобы дать те­бе, бо­га­то­му че­ло­ве­ку, то, что при­над­ле­жит ни­щим? Кто бу­дет на­столь­ко не рас­су­ди­те­лен, чтобы дать те­бе, уто­па­ю­ще­му в рос­ко­ши и жи­ву­ще­му в сла­до­стях и в са­мо­услаж­де­нии, пи­щу ни­щих? Ес­ли я уви­жу те­бя ал­чу­щим и жаж­ду­щим, на­гим, и боль­ным, и бро­шен­ным в тем­ни­цу, то­гда я сде­лаю для те­бя, как на­доб­но, все по­ве­лен­ное нам Хри­стом: на­пи­таю те­бя, на­пою, оде­ну, по­се­щу, по­слу­жу, по­мо­гу, по­да­вая те­бе все нуж­ное (Мф.26:34-45).

Раз­гне­вал­ся иге­мон на эти сло­ва и в яро­сти по­ве­лел за­клю­чить свя­тую в мрач­ную тем­ни­цу и мо­рить ее трид­цать дней го­ло­дом. Но она пи­та­лась на­деж­дою сво­ею – Хри­стом Гос­по­дом: Он был ей слад­кою пи­щею и уте­ше­ни­ем в скор­би. Вся­кую ночь яв­ля­лась ей свя­тая му­че­ни­ца Фе­о­до­тия, на­пол­ня­ла ра­до­стью ее серд­це и укреп­ля­ла ее. Ана­ста­сия о мно­гом го­во­ри­ла с бла­жен­ною, о мно­гом рас­спра­ши­ва­ла ее. Меж­ду про­чим, она спро­си­ла ее:

– Как ты при­хо­дишь ко мне по смер­ти?

Фе­о­до­тия объ­яс­ни­ла ей, что ду­шам му­че­ни­ков да­ро­ва­на от Бо­га осо­бая бла­го­дать, чтобы и по сво­ем от­ше­ствии от зем­ли они мог­ли при­хо­дить к ко­му по­же­ла­ют, бе­се­до­вать с ни­ми и уте­шать их.

По ис­те­че­нии трид­ца­ти дней иге­мон, ви­дя, что Ана­ста­сия не из­не­мог­ла от го­ло­да и оста­ет­ся здо­ро­вой и свет­лой ли­цом, разъ­ярил­ся про­тив стра­жей, ду­мая, что они до­став­ля­ли ей пи­щу. На­ко­нец, он при­ка­зал по­са­дить ее в бо­лее креп­кую тем­ни­цу, за­пе­ча­тал вход в нее сво­ею пе­ча­тью и, при­ста­вив са­мую вер­ную стра­жу, мо­рил свя­тую Ана­ста­сию го­ло­дом и жаж­дою еще трид­цать дней. И свя­тая му­че­ни­ца за это вре­мя день и ночь пи­та­лась од­ни­ми толь­ко сле­за­ми и усерд­но мо­ли­лась Бо­гу. По ис­те­че­нии этих трид­ца­ти дней иге­мон вы­вел Ана­ста­сию из тем­ни­цы и, уви­дев, что она опять не из­ме­ни­лась ли­цом, осу­дил ее на смерть вме­сте с дру­ги­ми при­го­во­рен­ны­ми к каз­ни за раз­лич­ные зло­де­я­ния. Всех их опре­де­ле­но бы­ло по­то­пить в мо­ре.

Сре­ди при­го­во­рен­ных был один бла­го­че­сти­вый муж, име­нем Ев­ти­хи­ан, ли­шен­ный ра­ди Хри­ста все­го сво­е­го име­ния, он осуж­ден был на ту же смерть. И вот их всех по­са­ди­ли на ко­рабль и от­плы­ли с ни­ми в мо­ре. До­стиг­нув глу­би­ны, во­и­ны про­свер­ли­ли несколь­ко от­вер­стий в ко­раб­ле, а са­ми пе­ре­се­ли в лод­ку, на­роч­но для то­го при­го­тов­лен­ную, и по­плы­ли к бе­ре­гу. И ко­гда ко­рабль уже дол­жен был по­гру­зить­ся, вне­зап­но на­хо­дя­щи­е­ся на нем уви­де­ли свя­тую му­че­ни­цу Фе­о­до­тию, управ­ля­ю­щую па­ру­са­ми и ве­ду­щую ко­рабль к бе­ре­гу, ко­то­ро­го он вско­ре и до­стиг. Все осуж­ден­ные, ви­дя свое спа­се­ние от по­топ­ле­ния, изу­ми­лись и, при­пав к но­гам двух хри­сти­ан, Ев­ти­хи­а­на и Ана­ста­сии, умо­ля­ли про­све­тить их ве­рою Хри­сто­вою.

Вый­дя на бе­рег невре­ди­мы­ми, они при­ня­ли уче­ние ве­ры от Ев­ти­хи­а­на и Ана­ста­сии и кре­сти­лись. Всех душ, спас­ших­ся от по­топ­ле­ния и уве­ро­вав­ших во Хри­ста, бы­ло сто два­дцать.

Иге­мон, вско­ре узнав об этом, раз­гне­вал­ся и из­дал при­каз схва­тить их и каз­нить все­воз­мож­ны­ми каз­ня­ми, му­че­ни­цу же Ана­ста­сию рас­тя­нуть меж­ду че­тырь­мя стол­ба­ми и сжечь. Так бла­жен­ная Узо­ре­ши­тель­ни­ца со­вер­ши­ла стра­даль­че­ский свой по­двиг раз­ре­ши­лась от уз пло­ти и ото­шла к небес­ной же­лан­ной сво­бо­де[15]. Чест­ное же те­ло ее, непо­вре­жден­ное ог­нем, бы­ло вы­про­ше­но у же­ны иге­мо­на од­ною бла­го­че­сти­вою же­ною, Апол­ли­на­ри­ею, ко­то­рая по­хо­ро­ни­ла его с че­стью в сво­ем ви­но­град­ни­ке. Со вре­ме­нем, ко­гда го­не­ние на цер­ковь пре­кра­ти­лось, она воз­двиг­ла над мо­ги­лою му­че­ни­цы цер­ковь.

Про­шло еще мно­го лет, и чест­ные мо­щи свя­той Ана­ста­сии про­сла­ви­лись. То­гда с ве­ли­кою по­че­стью они бы­ли пе­ре­не­се­ны в цар­ству­ю­щий го­род Кон­стан­ти­но­поль, на за­щи­ту и спа­се­ние го­ро­ду, во сла­ву Хри­ста Бо­га на­ше­го, со От­цом и Свя­тым Ду­хом, во еди­ном Бо­же­стве про­слав­ля­е­мо­го во­ве­ки. Аминь.

При­ме­ча­ния
[1]  Ак­ви­лея – го­род в Верх­ней Ита­лии, об­ра­зо­вав­ший­ся из рим­ской ко­ло­нии. Он на­хо­дил­ся при реч­ке На­ти­соне, на неболь­шом рас­сто­я­нии от Адри­а­ти­че­ско­го мо­ря. Вско­ре же по­сле воз­ник­но­ве­ния сво­е­го Ак­ви­лея сде­ла­лась боль­шим тор­го­вым го­ро­дом, через ко­то­рый про­хо­ди­ли во­ен­ные до­ро­ги на се­вер и в во­сточ­ные стра­ны, во­круг Адри­а­ти­че­ско­го мо­ря. Во вре­ме­на им­пе­рии она со­став­ля­ла пред­две­рие Ита­лии, и по­то­му здесь ча­сто со­би­ра­лись вой­ска. Впо­след­ствии го­род был со­вер­шен­но раз­ру­шен ди­ким вар­вар­ским на­ро­дом – гун­на­ми, и часть жи­те­лей его бе­жа­ла в ла­гу­ны ре­ки По, где при­ня­ла уча­стие в ос­но­ва­нии Ве­не­ции.
[2]  Со­крат – древ­ний гре­че­ский муд­рец-фило­соф, жив­ший в Афи­нах в V и на­ча­ле IV вв. до Р. X. От­ли­чал­ся воз­вы­шен­ным ми­ро­воз­зре­ни­ем, зна­чи­тель­но опе­ре­див­шим совре­мен­ни­ков. Меж­ду про­чим, он не ве­ро­вал во мно­гих язы­че­ских бо­гов и был мо­но­те­и­стом, т.е. утвер­ждал, что су­ще­ству­ет толь­ко Еди­ный Бог. Вви­ду это­го Со­крат был об­ви­нен в без­бо­жии и за это, а так­же за то, что он буд­то бы раз­вра­щал юно­шей (что бы­ло неспра­вед­ли­во), осуж­ден был на смерть через отрав­ле­ние. В мае 399 г. до Р. X. Со­крат вы­пил ку­бок ци­ку­ты и скон­чал­ся, окру­жен­ный уче­ни­ка­ми и по­чи­та­те­ля­ми. Из уче­ни­ков это­го фило­со­фа наи­бо­лее из­ве­стен Пла­тон, ко­то­рый, по­доб­но сво­е­му учи­те­лю, был то­же мо­но­те­и­стом.
[3]  Здесь ра­зу­ме­ет­ся Адри­а­ти­че­ское мо­ре, ко­то­рое пред­став­ля­ет со­бою за­лив Сре­ди­зем­но­го и на­хо­дит­ся меж­ду Ита­ли­ей и Бал­кан­ским по­лу­ост­ро­вом.
[4]  Па­мять свя­тых трех дев се­стер: Ага­пии, Ири­ны и Хи­о­нии – со­вер­ша­ет­ся ап­ре­ля ме­ся­ца в 16-й день.
[5]  Впо­след­ствии чест­ная го­ло­ва св. Хри­со­го­на бы­ла пе­ре­не­се­на в Рим, где уже при па­пе Сим­ма­хе (498–514 гг.) су­ще­ство­ва­ла цер­ковь во имя му­че­ни­ка и там хра­ни­лась го­ло­ва его. Те­ло же свя­то­го на­хо­дит­ся в Ве­не­ции.
[6]  Ма­ке­до­ни­ей на­зы­ва­лась стра­на, на­хо­див­ша­я­ся на се­ве­ре от Эл­ла­ды (Гре­ция), меж­ду мо­ря­ми Адри­а­ти­че­ским и Ар­хи­пела­гом. Те­перь здесь на­хо­дят­ся две про­вин­ции, вхо­дя­щие в со­став ев­ро­пей­ской Тур­ции: од­на – на во­сто­ке, но­ся­щая древ­нее на­зва­ние Ма­ке­до­нии, дру­гая – на за­па­де, на­зы­ва­е­мая Ал­ба­ни­ей.
[7]  Ко­ми­та­ми на­зы­ва­лись спут­ни­ки (сви­та) выс­шей чи­нов­ной осо­бы в про­вин­ци­ях, позд­нее и спут­ни­ки им­пе­ра­то­ров.
[8]  Ни­кея – го­род, на­хо­див­ший­ся неда­ле­ко от Вифи­нии.
[9]  Ил­ли­рия за­ни­ма­ла во­сточ­ное по­бе­ре­жье Адри­а­ти­че­ско­го мо­ря, огра­ни­чи­ва­е­мое на се­ве­ро-за­па­де ре­кою Са­вою, а на юго-во­сто­ке – Дри­ною. В на­сто­я­щее вре­мя здесь на­хо­дят­ся Дал­ма­ция и Бос­ния с Гер­це­го­ви­ной, а так­же незна­чи­тель­ная часть Ал­ба­нии. Ил­ли­рия на­хо­ди­лась ра­дом с Ма­ке­до­ни­ей, так что св. Ана­ста­сия, бла­го­тво­ря за­клю­чен­ным в тем­ни­цах по Ма­ке­до­нии, мог­ла зай­ти и в ил­ли­рий­ские пре­де­лы, по­че­му она и бы­ла от­ве­де­на к ил­ли­рий­ско­му иге­мо­ну.
[10]  Ка­пи­то­лий – цен­траль­ная кре­пость Ри­ма, на­хо­див­ша­я­ся на Ка­пи­то­лий­ском хол­ме, где со­сре­до­то­че­ны бы­ли выс­шие пра­ви­тель­ствен­ные учре­жде­ния им­пе­рии. Здесь на­хо­дил­ся храм Юпи­те­ра Ка­пи­то­лий­ско­го, ко­то­рый счи­тал­ся глав­ным свя­ти­ли­щем Ри­ма и в ко­то­ром ча­сто про­ис­хо­ди­ли за­се­да­ния се­на­та, как по ре­ли­ги­оз­ным, так и по го­судар­ствен­ным де­лам. Храм этот два­жды был ис­треб­ля­ем и оба ра­за воз­об­нов­лял­ся с боль­шим ве­ли­ко­ле­пи­ем. В по­след­ний раз он был воз­об­нов­лен им­пе­ра­то­ром До­ми­ци­а­ном (в 62 или 70 г. по Р. Х.). Вер­хов­ный жрец при хра­ме Юпи­те­ра Ка­пи­то­лий­ско­го в язы­че­ском Ри­ме поль­зо­вал­ся боль­шим по­че­том и гро­мад­ным зна­че­ни­ем в го­су­дар­стве.
[11]  Мо­ни­сто – шей­ное укра­ше­ние, со­сто­яв­шее из це­поч­ки или шну­ра, с мо­не­та­ми в ви­де оже­ре­лья. Лю­бо­пыт­ный об­ра­зец мо­ни­сты на­хо­дим в Ра­венне (в Ита­лии), в церк­ви свя­то­го Ви­та­лия, на мо­за­и­ке, изо­бра­жа­ю­щей им­пе­ра­три­цу Фе­о­до­ру в со­про­вож­де­нии жен­щин; на всех жен­щи­нах на­де­ты мо­ни­сты, бо­лее или ме­нее бо­га­тые и со­сто­я­щие из несколь­ких ря­дов укра­ше­ний.
[12]  Аминь – сло­во ев­рей­ское и зна­чит: ис­тин­но, вер­но, да бу­дет. Это сло­во ча­сто встре­ча­ет­ся в свя­щен­ных кни­гах как Вет­хо­го, так и Но­во­го За­ве­та, и один раз оно при­ла­га­ет­ся да­же к Са­мо­му Сы­ну Бо­жию, Ко­то­рый есть веч­ная ис­ти­на (Откр.3:14). С древ­ней­ших вре­мен сло­во «аминь» упо­треб­ля­ет­ся и в хри­сти­ан­ском бо­го­слу­же­нии.
[13]  Ан­фи­пат – на­име­но­ва­ние выс­ше­го об­ласт­но­го на­чаль­ни­ка, под вла­стью ко­то­ро­го на­хо­ди­лось несколь­ко про­вин­ций с их пра­ви­те­ля­ми, на­зы­ва­е­мы­ми иге­мо­на­ми.
[14]  Ме­стом стра­да­ний и му­че­ни­че­ской кон­чи­ны св. Фе­о­до­тии с ее сы­но­вья­ми был го­род Ни­кея в Вифи­нии.
[15]  Это бы­ло око­ло 304 г., 22 де­каб­ря.

Господь не оставил Свое творение. Невзирая на изгнание из Божиего мира, именуемого раем, Бог не пресек Своих отношений с людьми. Даже в отношении людей согрешивших, отвернувшихся от Него, более того, многократно отворачивавшихся, впадавших в идолопоклонство, вообще отрицавших само Божие существование, Господь проявлял Свою милость. Но эта милость была ограничена. Бог не мог дать людям Свою силу, Свою благодать, потому что не мог с падшим человечеством разделить Свою жизнь. Он как бы помогал со стороны, но грех опустил тяжелую завесу, воздвиг непреодолимую стену, отделявшую Бога – Источник благодати – от человека.

Пре­по­доб­ный Ни­ки­фор   (в ми­ру Ни­ко­лай Джа­на­ка­кис) ро­дил­ся в се­ле­нии Си­ри­ка­ри на ост­ро­ве Крит в 1890 го­ду в бла­го­че­сти­вой се­мье. В 13 лет ро­ди­те­ли от­да­ли его на обу­че­ние ци­рюль­ни­ку, жив­ше­му в го­ро­де Ха­нья. То­гда у него об­на­ру­жи­лись пер­вые при­зна­ки про­ка­зы.

В то вре­мя кри­тяне ссы­ла­ли про­ка­жен­ных на по­лу­ост­ров Спи­на­лон­га, по­это­му, ко­гда в 16 лет его бо­лезнь ста­ла за­мет­ной, Ни­ко­лай уехал в Алек­сан­дрию, где про­дол­жал ра­бо­тать ци­рюль­ни­ком. Ко­гда про­ка­за ста­ла рас­про­стра­нять­ся на ли­цо и ру­ки, один иерей по­со­ве­то­вал Ни­ко­лаю от­пра­вить­ся на ост­ров Хиос, где был леп­ро­зо­рий, устро­ен­ный прп. Ан­фи­мом (Вай­я­но­сом). Ни­ко­лай при­был на Хиос в 1914 го­ду в воз­расте 24 лет. Там для Ни­ко­лая от­кры­лось по­ле де­я­тель­но­сти для со­вер­шен­ство­ва­ния доб­ро­де­те­лей. Прп. Ан­фим по­стриг его в ино­ки с име­нем Ни­ки­фор. Он вы­пол­нял ра­бо­ты в са­дах и ого­ро­дах и был пер­вым пев­чим в хра­ме. Впо­след­ствии из-за бо­лез­ни Ни­ки­фор по­те­рял зре­ние.

В 1957 го­ду прак­ти­че­ски сле­пой и при­ко­ван­ный к по­сте­ли ста­рец был пе­ре­ве­ден в про­ти­во­ле­проз­ную стан­цию свя­той Вар­ва­ры в Афи­нах. Свя­той пре­ста­вил­ся ко Гос­по­ду 4 ян­ва­ря 1964 го­да в воз­расте 74 лет. Еще при жиз­ни пре­по­доб­ный, пе­ре­но­сив­ший свои стра­да­ния с край­ним сми­ре­ни­ем и в непре­стан­ной мо­лит­ве, стя­жал мно­же­ство бла­го­дат­ных да­ро­ва­ний. За без­гра­нич­ное тер­пе­ние и лю­бовь к ближ­ним Гос­подь на­де­лил Ни­ки­фо­ра да­ром про­ро­че­ства и уте­ше­ния страж­ду­щих. Ко­гда он скон­чал­ся, от его мо­щей ис­хо­ди­ло бла­го­уха­ние. Мно­го­чис­лен­ные чу­де­са, про­ис­хо­див­шие по мо­лит­ве свя­то­го, бы­ли за­пи­са­ны уче­ни­ком пре­по­доб­но­го, от­цом Евме­ни­ем.